Мартин хорошо знал, как, впрочем, и все жители города.
Оставив велосипед во дворе обувного магазина, Мартин вбежал в заднюю комнату. Хозяин и фрекен Исхеп сидели за чашкой кофе и курили сигареты. Мартин остановился в дверях.
– Нет ли для меня какого поручения в городе? – спросил он, горя надеждой и нетерпением.
Хозяин не удостоил его даже взгляда. Между ним и Мартином в последнее время вспыхнула взаимная ненависть – они совсем не выносили друг друга. Мартин и сам не знал, откуда взялась эта вражда; наверно, он не так ходил, не так стоял, не так говорил, как надо, во всяком случае, хозяин терпеть его не мог.
Фрекен Исхей торопливо оправила на себе платье и улыбнулась мальчику.
– Да нет, можешь пока отдохнуть, – сказала она.
– Ладно.
– А что там в городе? Ничего нового?
– Да нет… то есть да, я видел, как били Черного Барона, знаете, самого главного спекулянта.
Хозяин повернул к нему бледное лицо.
– А ну, марш на склад! Я запрещаю тебе в служебное время шляться по городу и глазеть на дурацкие выходки черни! – крикнул он мальчику. Глаза его горели раздражением и злобой.
Однако Мартин не пошел на склад. Он тихо закрыл за собой дверь и присел на одну из ступенек лестницы. Здесь отчетливо было слышно каждое слово, произнесенное в задней комнате.
– Рабочие не должны хозяйничать в городе, – говорил хозяин, – для этого они слишком глупы!
– Конечно, ты прав, но все-таки спекулянты ужасно обнаглели, – отозвалась фрекен Исхей.
– Рабочие еще наглее спекулянтов! – крикнул хозяин.
– Наверно, я ничего не смыслю в политике, – примирительно сказала фрекен Исхей.
– Зато ты смыслишь в других делах, – с похотливым смешком проговорил хозяин.
– Перестань, Оге, здесь нельзя… Потерпи до вечера… Из задней комнаты снова донесся смешок. Мартин вскочил и пошел на склад.
Там он сердито толкнул ногой ящик с цветами из папье-маше, так что тот перелетел в другой конец комнаты, а затем плюнул толстому игрушечному гному прямо в переносицу.
Устроив себе довольно удобную лежанку на батарее, Мартин растянулся на ней во всю длину. Глядя на причудливый узор, который образовали пятна на грязном потолке, он бормотал про себя:
– Дурацкие выходки черни… Что за слово – чернь?.. Рабочие… слишком глупы… Н-да… Фрекен Исхей и хозяин… Фу ты, гадость какая…
Вскочив с лежанки, Мартин долго глядел куда-то в пустоту, сузив глаза и решительно стиснув челюсть.
– Ладно, – сказал он наконец самому себе и сбежал вниз по лестнице.
Мартин, не стучась, отворил дверь в заднюю комнату. Хозяин и фрекен Исхей по-прежнему миловались.
– Ты что лезешь без спроса, болван? А ну, выметайся отсюда! – бешено заорал хозяин.
– Я сейчас уйду и больше не вернусь, – сказал Мартин.
– Что за чушь! Живо, марш на склад! Никуда ты не уйдешь без моего разрешения.
– Как бы не так! – издевательски ухмыльнулся Мартин, и голос его задрожал от ненависти. – Плевал я на ваши приказы! Вы всего-навсего жалкий трус и спекулянт! Недалек час, когда вас выпрут из вашей грязной лавки!
Он громко хлопнул дверью. Спускаясь вниз по улице, он пытался припомнить, что он только что говорил хозяин ну, и остался не слишком доволен собой. Сейчас ему приходили на ум все новые слова и фразы, которые звучали гораздо убедительней и остроумней того, что он сказал.
Теперь в голове его теснились доводы, которые, отличаясь несравненно большей дипломатичностью и изысканностью, бесповоротно пригвоздили бы хозяина к позорному столбу. Торопливо шагая по улице, он продолжал мысленно отчитывать негодяя. Эх, черт побери, жаль все-таки, что он уже не может вернуться в магазин и поговорить с хозяином еще разок! Мартин свернул во двор, где помещалась редакция местной газеты; здесь на специальной доске всегда висели объявления о найме.
Нужен рассыльный: ловкий, сообразительный паренек… обходительный молодой человек… работящий юноша… старательный парень с хорошими манерами… толковый паренек… Мартин пробежал глазами все объявления и остановился на имени мясника Борка. Вот к кому он бы охотно пошел! Только бы не опередил кто! Ведь газета висит на доске уже с половины второго…
На площади, где находилась мясная лавка, было черным-черно от народу, точно сюда сбежалось все население города. Жуткая давка творилась у фонтана, в течение многих лет украшавшего город. Мартин начал было локтями пробивать себе дорогу, но это оказалось ему не под силу. Крики, шум и смех стояли над площадью. Люди подталкивали друг друга, стонали от хохота и ругались.
– Что случилось? – спросил Мартин, поравнявшись с пареньком одних с ним лет.
Тот подозрительно оглядел его с головы до ног и раздраженно ответил:
– Чего орешь? Кузнецы поймали Синюю Голубку и швырнули ее в бассейн в чем мать родила. Чтоб я ослеп, если вру!..
– Ну да, неужто взаправду швырнули? – переспросил потрясенный Мартин.
– Да, швырнули, тебе говорят! Вот только сейчас! А ну, подвинься, черт тебя возьми!
Мартин посторонился. В этой давке того и гляди кости переломают. Подумать только, значит, Синяя Голубка, которую он столько раз встречал на улице, барахтается в бассейне. Ну да, теперь он уже мог расслышать ее вопли… Вот так история! За последние сто лет ничего похожего в этом городе не случалось!
Позади Мартина стояли две женщины с взволнованными лицами и горящими от возбуждения глазами – им не терпелось посмотреть, что происходит в бассейне.
– Все-таки ребята хватили через край, – сказала одна из них. – Так я и знала, что это добром не кончится.
– Подумать только, – откликнулась другая. – Кузнецы притащили ее сюда всей гурьбой. Дрянь девка, ничего другого о ней не скажешь, но, как-никак, она женщина, а ее волокли по улицам совершенно голую…
– Поглядите, вон кого хлебом не корми, а подай такой спектакль! – сказала вдруг первая женщина, кивнув на Мартина.
Смутившись, он отошел в сторону и пристроился к группе взрослых мужчин. Те хохотали, то и дело сплевывая на землю.
– Н-да, – говорили они, – неплохая была картина, и бабенка собой недурна, да только ванна для нее, пожалуй, холодновата.
Мартин стремительно вырвался из людского кольца и побежал прямо в лавку мясника Борка.
Спросив его имя и возраст, Борк погладил Мартина по голове и сказал:
– Конечно, ты еще очень молод, но для своих лет ты парень что надо. Давай поглядим: сможешь ты поднять ящик, что стоит вон в том углу, не надорвешься?
Мартин легко поднял ящик.
– Куда его поставить? – спросил он.
– Ладно, ладно, – рассмеялся Борк. – Поди-ка сюда, парень, и давай лапу. С завтрашнего дня считай себя моим компаньоном!
Мартин ушел из мясной довольный и счастливый. На площади людская толпа уже поредела, народ потянулся домой ужинать. Небо задернулось плотным синевато-серым покрывалом, стекла окон сверкали, как живое серебро… Теперь жди дождя. Ветер налетал порывами, он гнал по мостовой бумагу и опавшие листья. Засунув руки в карман, Мартин зашагал домой.
Якоб и Карен наконец подыскали себе жилье – большую комнату на чердаке сравнительно приличного дома. Из чердачного окна был виден весь город и река, что, кружа, уходила вдаль. В соседней каморке стояла спиртовка, на которой Карен готовила обед, а воду приходилось брать в нижних этажах дома.
Часто сюда приходил Фойгт и оставался обедать. Он стал самым близким другом семьи. Когда его долго не было, всем его недоставало и всех беспокоило, где он пропадает.
После еды мужчины обычно мыли посуду, а Карен прибирала в комнате и наводила порядок, чтобы
