ее успокоить, говоря, что, во всяком случае, некоторые из нас, безусловно, спасутся. К сожалению, наша выносливость несколько понижена из-за сокращения пайков за последние дни, и это может оказаться для некоторых из нас роковым, но мы не должны терять надежду. Непоколебимая вера в то, что нам удастся добраться до городка раньше, чем окажется поздно, является первой гарантией спасения. Однако нет смысла утаивать серьезность нашего положения. Голодная смерть тяжела, и он решил в случае, если не будет другого выхода, воспользоваться своим револьвером, чтобы сократить длительные страдания.
Очевидно, последняя фраза доктора Влаха прозвучала недостаточно серьезно, или он зашел слишком далеко, так как тетя бросила на него испытующий взгляд и заявила, что она идет спать. Она пожелала нам спокойной ночи и удалилась. Ночью разразилась гроза, но утром на небе не было ни облачка. Горы величаво стояли, озаренные солнцем, и в свежем воздухе чувствовался запах озона.
18
Последний день, проведенный в дедушкином доме, мы посвятили подготовке к нашему спасательному походу. Огромное количество вещей мы упаковали в рюкзаки и снова их из рюкзаков вынули, так как нести такую тяжесть невозможно было даже в течение одного часа. Дедушка взял на себя роль командующего и держал себя подобно генералу перед битвой. Он приказал принести все продукты. И тут мадемуазель Барбора обнаружила, что исчезла часть припасов, которая еще вчера была в кладовой. Дедушка спросил ее, уверена ли она в этом. Она сказала, что уверена. С тех пор, как пищу пришлось разделить на пайки, она составила список всех припасов. Дедушка сказал, что дело принимает весьма серьезный оборот. Он никак не ожидал, что среди нас найдется человек, утерявший всякое чувство солидарности.
Потом он поочередно спросил всех нас, не взяли ли мы продукты из кладовой. Он начал с тети Катерины, которая тут же обиделась. По ее словам это типично для того, как здесь с ней обращаются. Поэтому ей первой задают этот вопрос. Дедушка сказал, что с кого-то он начать должен, и из-за этого нечего обижаться. Он снова спросил ее, и получил театральный ответ „Нет!“ Потом он спросил доктора Влаха, меня, Милоуша и мадемуазель Барбору и от всех получил отрицательный ответ.
Единственный, кто отсутствовал, был Сатурнин. До этого дедушка попросил его сходить к реке и посмотреть, не появились ли на другом берегу рабочие фирмы Новотного. Я чувствовал себя неловко, хотя и был уверен, что Сатурнин не способен был ничего такого сделать. Но заявить об этом вслух я не мог из-за остальных присутствующих. Ведь кто-то взял продукты, и тогда получилось бы, что я кого-то из них, хотя и косвенно, обвиняю во лжи.
Дедушка сказал, что он сам спросит Сатурнина, как только тот вернется. На это тетя Катерина заявила, что вовлекать в эту грязную историю слуг просто нетактично. Лучше ничего не говорить ему.
Против этого я запротестовал. Я сказал, что из-за отрицательных ответов всех присутствующих подозрение падает на Сатурнина. Весьма несправедливо было бы молчать об этом и не дать ему возможности защищаться.
Тетя сказала, что Сатурнина никто не подозревает, и вообще вся эта история выеденного яйца не стоит, и незачем раздувать ее. Если кто-нибудь и взял эти продукты, он сделал это потому, что был голоден, и говорить об этом просто безвкусно. У нее нет возражений против сокращения пайков для всех, и она предлагает закончить эту нелепую игру в судебное следствие.
Дедушка выступил с протестом и заявил, что он вполне согласен с моей точкой зрения. По отношению к Сатурнину это было бы несправедливо, и поэтому он твердо решил задать и ему тот же вопрос, который он задал всем нам. Тетя Катя заявила, что она уже привыкла к тому, что ее желания здесь никогда не выполняются и поэтому она уступает нашим требованиям.
После этого мы все замолчали, только тетя ходила по комнате и всячески выражала свое презрение к нам. Время от времени она вертела головой, глядела в потолок и вполголоса бормотала нечто в таком духе: безвкусица, я и смотреть на это не хочу, фу, какая гадость, стыд и срам, трудно и поверить, толстокожие, и тому подобное. Дедушка спросил ее, не собирается ли она прекратить это представление, но она безнадежно махнула рукой.
Когда вошел в комнату Сатурнин, он почувствовал на себе взгляд всех нас, но очевидно принял это за немой вопрос, что он увидел на реке. И в этот самый момент у меня мелькнула в голове мысль, не взял ли он эти продукты для меня и мадемуазель Барборы. У меня часто бывало такое чувство, что ради меня он способен действовать бесцеремонно. Меня тут же покинуло мое спокойствие, и мне захотелось выйти из комнаты.
Сатурнин стоял перед дедушкой, и его загорелое лицо выражало полное спокойствие. Он рапортовал дедушке, что на другом берегу никого нет, рабочие не появились. Дедушка рассеянно сказал, что он так и думал. Потом в нескольких словах он объяснил Сатурнину, что произошло. Он спросил его, не взял ли Сатурнин продукты. Вместо того, чтобы энергично воскликнуть „Нет!“ Сатурнин молчал. Он смотрел на дедушку не отвечая на заданный вопрос и казалось о чем-то думал. Все это продолжалось довольно долго и неприятное чувство во мне росло. Сатурнин продолжал молчать. Тетя подошла к нему и резко сказала: „Можете идти!“
Дедушка попросил ее не вмешиваться не в свое дело и спросил Сатурнина, понял ли он вопрос. Сатурнин кивнул. Потом он попросил дедушку извинить его, так как он намерен сейчас удалиться. Он полагает, что мадам захочет сказать господину директору несколько слов. Если нужно будет, господин директор может снова задать ему тот же вопрос. Сатурнин поклонился и вышел. Снова наступила гнетущая тишина.
Потом тетя Катерина сказала, что ей хотелось бы поговорить с дедушкой с глазу на глаз. Дедушка с яростью отказался от любого личного разговора, так как дело касается нас всех, и поэтому он не собирается беседовать с ней за закрытой дверью. Он спросил тетю, что ей собственно надо. Тетя обиженно заявила, что в таком случае ничего. Дедушка выругался и приказал Милоушу позвать Сатурнина. Тетя, подумав немного, энергично остановила Милоуша движением руки и сказала, что решила сказать все что хотела. Продукты из кладовой взял Сатурнин. Он сделал это по ее приказу и отнес их на кухню. Оттуда их тетя взяла сама. Сатурнин полагал, что из них будет сделан ужин, или что они будут упакованы в рюкзаки, и следовательно он ни в чем не виноват. Она никогда не предполагала, что в этом доме каждый продукт, съедаемый отдельными гостями, на учете. Ни разу в жизни она не была так унижена. Она взяла эти продукты для себя и Милоуша и сделала это потому, что мужская часть нашего общества не вела себя достойным образом. В любом другом месте, когда цивилизированные люди попадают в беду, сразу вступает в силу неписаный закон, согласно которому в первую очередь спасают женщин и детей.
Однако здесь вместо этого проповедуются правила весьма жестокие: членов, которые не смогут дальше идти, собираются бросить на произвол судьбы, не исключая женщин и детей. Видно со времен Титаника всё изменилось. Естественные права женщин и детей втоптаны в грязь. Тетя несколько раз слегка топнула ногой, чтоб наглядно показать, как это делается. Если кто-нибудь из присутствующих „джентльменов“ огрубел настолько, что потребует с нее возвращения этих продуктов, она заявляет, что они с Милоушем их съели. Оба они настолько изголодались, что она стала серьезно опасаться за благополучный для них исход путешествия. Если кто-либо намерен критиковать ее за ее поступок, пожалуйста, пусть критикует. Она сделала это потому, что люди нашего времени забыли о своих святых обязанностях. Затем она иронически с нами попрощалась и вышла из комнаты.
Некоторое время царило неловкое молчание, и было слышно, как тикают дедушкины маятниковые часы. Первым заговорил Милоуш и всех нас при этом удивил. Он сказал, что он и понятия не имел, откуда
