— Я не кот, — проворчал он.
— А каким образом она пыталась тебя изменить? — ласково спросила я, испугавшись, что сейчас он совсем разобидится и перестанет рассказывать.
— Говорила, что я недостаточно серьезно отношусь к своей работе. Что я должен проявлять больше честолюбия. И вечно пилила, чтобы я научился играть в гольф, потому что, по ее мнению, на полях для гольфа заключается больше сделок, чем в кабинетах.
— Погоди, ты ведь, кажется, аналитик, — удивилась я. — И сделок не заключаешь, верно?
— Именно! — подтвердил он. — А помнишь, как в конце июля я повел ее на ту вечеринку для сотрудников?
— Нет, — ответила я, прикусив язык, чтобы не накричать на него. — Откуда мне, по-твоему, знать, куда ты ее водил, если ты не звонил мне, не писал и не держал в курсе своей личной жизни никакими другими способами?
— Видела бы ты, что она там вытворяла!
Я затрепетала от любопытства и придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни слова, как бы оно ни было ужасно.
— Как она вела себя с Джо…
— С Джо, твоим начальником? С тем самым Джо? — уточнила я.
— … Да. Люси, это был кошмар. Она практически предложила ему переспать с нею, если это ускорит мое продвижение по службе.
— Боже, какой ужас, — ахнула я, краснея за подругу. — И надо же, чтобы именно Джо! Но разве ты не пытался ее остановить?
— Разумеется, пытался, но ты же ее знаешь, она такая упрямая.
— Как противно, — поежилась я.
— Люси, мне было так стыдно за нее, — признался Дэниэл. От этого воспоминания он побледнел и его прошиб пот. — Я чувствовал себя просто ужасно.
— Я думаю.
Начальник Дэниэла был гомосексуалистом, вот в чем вся штука!
Мы оба замолчали. Наши мысли были заняты бедняжкой Карен, выставляющей напоказ свои прелести — и притом совершенно напрасно.
— Но, не считая ее интереса к твоим деньгам и карьере, тебе было с ней хорошо? — спросила я. — Она тебе нравилась?
— Да, конечно, — твердо сказал он.
Я промолчала.
— Да, вообще все было нормально, — вздохнул он. — Вот только с чувством юмора у нее неважно. Точнее, его совсем нет.
— Неправда, — возразила я, чувствуя, что просто обязана так сказать.
— Да, Люси, пожалуй, ты права. Чувство юмора у нее есть — как и у тех, кто смеется, когда другие падают, поскользнувшись на банановой кожуре.
Чувство вины боролось во мне с желанием поддакнуть.
Но победило чувство вины.
— Зато она красивая. Правда, красивая? — спросила я.
— Очень, — согласился он.
— У нее прекрасное тело, верно? — продолжала давить я.
Дэниэл как-то странно посмотрел на меня.
— Да, — кивнул он. — Наверное.
— Тогда почему ты все это бросил?
— Потому что она меня больше не привлекает.
Я недобро рассмеялась.
— Ха! Так я и поверила. Грудастая блондинка и не привлекает?
— Но она же холодная, — возразил он. — Если чувствуешь, что даже не нравишься той, кого трахаешь, это просто убивает. И вообще, Люси, вопреки тем ужасам, что ты думаешь обо мне — да и об остальных мужчинах тоже, насколько я могу судить, — большая грудь и постоянная готовность к сексу для меня не самое главное. Есть вещи поважнее.
— Например? — недоверчиво спросила я.
— Ну, например, то же чувство юмора. И еще мне было бы приятно, если б не приходилось за все платить самому.
— Дэниэл, что ты все о деньгах да о деньгах? — удивилась я. — На тебя это не похоже, ты ведь не жадный.
— Дело не в принципе, а в деньгах, — усмехнулся он. — Нет, Люси, на деньги-то мне плевать, но меня злило, почему она ни разу даже не предложила сама заплатить за нас двоих. Было бы очень мило, если бы для разнообразия она меня куда-нибудь сводила.
— Но, может, у нее не так много денег, — с сомнением предположила я.
— Сильно тратиться необязательно. С меня довольно было бы и жеста.
— Но она устроила для тебя званый обед.
— Нет, не она. Почти все приготовили вы с Шарлоттой.
Я вдруг живо вспомнила ночь долгих приготовлений.
— А нам еще пришлось скинуться по тридцать фунтов, — добавила я. От моей солидарности с Карен осталась еле видная тень.
— И мне тоже.
— Что?! — ахнула я. — Не верю!
Но все равно, такая наглость достойна восхищения.
— Наверно, она и с Саймона, и с Гаса стребовала по тридцатке! — воскликнула я. — Неплохо она нажилась на этом проклятом обеде.
— Ну, денег от Гаса ей пришлось бы ждать очень долго, — осторожно заметил Дэниэл.
Но я не стала его останавливать и не попросила оставить Гаса в покое. Только что мы целый час порочили доброе имя его бывшей подруги, и было бы нечестно запретить Дэниэлу пройтись насчет моего бывшего друга.
— И еще она никогда ничего не читает, кроме этого дурацкого журнала с фотографиями леди, графинь и топ-моделей со скандальной репутацией, — добавил он.
— Это действительно огорчает, — согласилась я. — Я предпочитаю тот, где печатают статьи о мужчинах, которые рожают, и еще это: «Я вышла замуж за педофила».
— Это другое дело! — воодушевился Дэниэл. — Этот журнал мне тоже нравится. Это «Мари Клер», по-моему? Ты читала репортаж о женщинах, которых посадили в тюрьму за аборты? Кажется, в февральском номере.
— Но Карен читает как раз «Мари Клер», — перебила я, стремясь сказать хоть что-нибудь в защиту подруги.
— Да? — осекся он и некоторое время хранил задумчивое молчание. Потом наконец изрек: — Все равно я ее не люблю.
Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Бог меня накажет за злорадство, это точно!
— Наверно, — уныло продолжал Дэниэл, — Карен мне надоела.
— Опять? — воскликнула я.
— Что ты имеешь в виду, Люси? Что значит «опять»?
— В точности то же самое ты говорил о Рут: что она тебе надоела. Может, тебе слишком быстро все надоедает?
— Нет. Ты не надоедаешь.
— Гонки «Формулы-1» тоже не надоедают. Но они ведь не твоя девушка, — попыталась сострить я.
— Но…
— А эта загадочная новая пассия, которую ты еще не сумел уложить в постель, — она тебе не
