Сегодня так часто срываются звезды,Что даже о космос нельзя опереться,Там будто бы чиркают спичкой нервозно,А спичка не может никак разгореться.И полночи этой ничто не осветит,Ничто не рассеет во мне раздраженья,Никто на вопросы мои не ответит,И нет утешенья,Во мне все противится жить по указкеПровидцев, сколь добрых, настолько лукавых,Душа не поверит в наивные сказки,Что в детях она повторится и в травах.И в мире прекраснейшем, но жутковатом,Где может последним стать каждый твой выдох,Она не живет ожидает расплаты,И нужно ей не утешенье, а — выход.Но кто мне подскажет, куда мне бежатьОт жизни, от жил, разрываемых кровью,От жженья, которого мне не унятьНи счастьем, ни славой, ни женской любовью.Ведь я уже связан, уже погруженВ сумятицу судеб. Меня научили,Как рушить и строить, как лезть на рожон,И я забываюсь, и радуюсь силе.Лишь ночью, мучительной и сокровенной,Я вижу, сколь призрачна эта свобода,И горестно плачу над жизнью мгновенной,Несущейся, словно звезда с небосвода.Сейчас промелькнет! Я сейчас загадаю,Ведь должен хотя бы однажды успеть я…Сверкнула! И снова я не успеваюСказать это длинное слово: бессмертье!
1985
, * * *К ним уже не успеть до конца сновиденья,Я едва различаю высокие крыши.Закрывая жилища, смывая растенья,Он ползет от реки, он становится вышеИ сквозь этот туман мне уже не пробраться.Я ломаю лавиною нежных проклятийЭтот мир, эти неисчислимые царства,Этот космос любимых моих восприятий.И упругий ручей на стихи Пастернака,И коня Заболоцкого в дымке тумана,И поляну Ахматовой, тайные знакиНа фаянсовом небе времен Мандельштама.И опять, зачарованный чувством сиротства,Пораженный навязчивой детской мечтою,Я молю, я ловлю мимолетные сходстваЭтих судеб с моей непутевой судьбою.Впереди все пространство от сосен до песенНаполняет какое-то тайное братство.Но сужается круг, он удушлив и тесен.И сквозь этот туман мне уже не пробраться.Он ползет от реки, он становится выше.Закрывает жилища, смывает растенья,Застилает дорогу и дачные крыши.К ним уже не успеть до конца сновиденья.
