то все равно это никак не объясняло выражения крайнего отвращения, которое появилось на его лице после моей попытки заговорить с ним.
Неужели мой облик настолько мерзок ему, что он просто не в состоянии переносить его в течение самого короткого времени? Что-то не верится. Может, я и не гожусь для обложки фотожурнала, но в реальной жизни я достаточно хороша. Все-таки я была до такой степени удручена реакцией Амелина, что добыла из недр моей сумочки карманное зеркальце в кожаном футлярчике и критически осмотрела свою физиономию. Решительно ничего пугающего! Нос с горбинкой, родинка ровно между дугами бровей, высокий лоб, а серовато-фиолетовые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц были даже красивы. Правда, передние зубы немного домиком... Результаты осмотра меня немного утешили. Чтобы совершенно успокоиться, я подкрасила губы помадой цвета корицы и немного подвела один глаз, потому что он показался мне менее накрашенным, чем его сосед. Доведя таким образом свою внешность до состояния, близкого к идеальному, я обратила внимание и на окружающий мир. По дорожке, которая змеилась мимо моей лавочки, неторопливо передвигался Генка.
– Привет! – обрадовалась я обществу знакомого человека, подумав при этом: «Заодно проверю на нем свою внешность. Если он тоже испугается, тогда со мной беда, потому что мне кажется, что я в полном порядке».
К моей радости и облегчению, Генка рассеянно поздоровался со мной и в ответ на мое приветствие произнес долгожданное:
– Прекрасно выглядишь. Вся румяненькая. Развлекаешься небось целый день. Знаю я вас, девчонок. Вам бы все танцульки и рестораны. О детях пора подумать! – ни к селу ни к городу провозгласил он.
– Ты, можно подумать, надрываешься от непосильных трудов, – заметила я ему не без ехидства.
Генка не заметил подвоха в моей реплике и как ни в чем не бывало сказал:
– Я очень много работаю и сильно устаю. Вот и сегодня должны были привезти партию товара. Я с утра на ушах стою, а они не едут. Я же с ума с ними сойду от беспокойства. Как ты думаешь, что могло их задержать?
– Не знаю, но может, тебе стоит позвонить поставщикам и уточнить? – предложила я.
Генка метнул на меня странный взгляд и сказал:
– Это невозможно, к сожалению.
Мне хватало собственных забот, но все же я подумала про себя, что у Генки необычные поставщики. А сам он точно не от мира сего, если заключает договоры о поставке товара с людьми, до которых невозможно дозвониться.
– Ты не представляешь себе, – снова начал жаловаться Генка на свою жизнь, – всего ужаса моего положения. Мало того, что в новый товар вложена масса средств, но часть из них и не мои вовсе. А если товар не прибудет к вечеру, то меня ждут крупные разборки с хозяевами.
«Что он несет? – недовольно подумала я про себя. – Какие еще разборки? Кому он интересен со своей миниатюрной лавочкой».
Вслух же я произнесла:
– Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь. Откуда крупные неприятности в мелком предпринимательстве? Ведь твой оборот за день составляет тысяч двадцать, а прибыли и того меньше.
– Какие двадцать тысяч, – возмущенно замахал он на меня руками, – откуда ты взяла такие цифры?
И вдруг смущенно умолк, как будто вспомнил о чем-то важном. А потом сказал совсем другим тоном:
– Да, ты права. Оборот не велик, – и умолк на этот раз надолго.
Делать мне было особо нечего и я начала болтать с ним о том о сем. По прошествии продолжительного времени, когда я исчерпала все темы, которые годились для светской беседы, он задумчиво посмотрел вдаль и сказал, словно продолжая диалог с самим собой:
– Приходят покупатели, а мне нечего им предложить. На складе шаром покати. Прошлую партию на границе перехватили, пришлось в лапу пограничникам давать, поэтому была задержка, а что в этот раз случилось – вообще непонятно.
И я поняла, что он ни слова не слышал из того, что я наболтала, весь уйдя в свои мысли о размерах несчастья, которое, возможно, скоро постигнет его.
– Ты провозишь кассеты прямо через границу? – заинтересовалась я, но Генка опять погрузился в себя и не ответил на мой вопрос.
– При чем здесь граница? – продолжала я теребить Генку. – Разве ты покупаешь кассеты не оптом на базе где-нибудь поблизости?
Он, как с неба свалившись, ошарашенно спросил:
– Какие кассеты?
Тут пришел мой черед удивляться:
– Как это какие кассеты? Твои видеокассеты. Ты забыл, чем занимаешься? Тогда я тебе напомню. Тебе принадлежит...
– Знаю, знаю, – перебил он меня. – Ну и что?
– Раз у тебя прокат кассет, то твой товар видеокассеты. Правильно я рассуждаю? И ты их перевозишь через границу? Зачем тебе дополнительные хлопоты и волнения? Ведь проще купить уже здесь, в Питере.
– А-а-а-а, вот ты о чем, – задумчиво протянул Генка, потеряв ко мне и моим словам всякий интерес.
Разговор явно не клеился, и я двинулась к дому. Генка пошел со мной и по пути пытался втолковать мне всю тяжесть своего положения. Догадавшись чисто интуитивно, что ему хочется, чтобы я пожалела его, я от всей души принялась расточать ему свое сочувствие. Кажется, он немного приободрился. Во всяком случае, предпринял попытку пригласить меня к себе, обещая показать вещицу, которая не сможет оставить меня равнодушной. Я уже хотела отказаться, так как устала от сегодняшних треволнений, но любопытство раньше меня на свет родилось, поэтому я поддалась на его уговоры и завернула к нему в гости.
Удивительной вещью оказалась кассета, на которой энергичный здоровяк в американской форме бодро говорил на жутком английском, демонстрируя различные типы огнестрельного оружия: пистолеты, автоматы и их потомство. Во всяком случае то, что он показывал, очень смахивало на то, что могло получиться от скрещивания автомата и пистолета. Дядька наглядно демонстрировал, как с ними обращаться и как их дрессировать, чтобы они хорошо себя вели и не опозорили бы хозяина в неподходящий момент, отказавшись выстрелить. Я поняла это именно так. Делать было нечего. Раз уж пришла, надо было смотреть. И я стала смотреть.
– Есть еще запись на следующей кассете о холодном оружии. Необычайно захватывающе! – сообщил Генка.
Я не разделяла его восторгов. Может быть, из-за полного до сего дня отсутствия в моей жизни потребности в оружии. Единственный раз, когда я держала оружие в руках, был тот случай на уроке начальной военной подготовки, когда наш преподаватель доверчиво протянул мне учебный автомат Калашникова. Он держал его очень уверенно и легко, но, как и следовало ожидать, я его уронила. Автомат, естественно, а не преподавателя. Автомат оказался очень тяжелым и весь был в смазке. Он выскользнул из моих слабых детских рук прямо на ногу Калью Дональдовича, так звали страдальца. Должно быть, ему это показалось здорово неприятно. Он весь сморщился, зашипел и схватился за ногу. Я ничем не могла помочь ему и беспомощно наблюдала за его прыжками. И еще имела глупость поинтересоваться, очень ли ему больно. По-моему, он решил, что я издеваюсь над ним. Я же была полна сочувствия и желания помочь ему или хоть как-то загладить свою вину.
Лучшие побуждения всегда остаются непонятыми или неверно истолкованными. Поэтому, когда собираешься сделать для приятеля доброе дело, нужно все обговорить с ним заранее в мельчайших подробностях. Иначе хлопот потом не оберешься. И на всю жизнь за тобой утвердится репутация человека опасного, непредсказуемого и склонного к идиотским выходкам. Вот если бы Генка объяснил мне заранее, чем он собирается меня порадовать, то я бы успела заблаговременно подготовиться и не была бы столь жестоко разочарована увиденным. А теперь мне, чтоб не показаться невежливой, приходилось умирать от скуки, глядя на румяного сержанта на экране, лихо размахивающего боевым оружием. Он там вообще перешел к каким-то немыслимым механизмам, и понять хотя бы их устройство, если не принцип работы, я
