Ох, как не хотелось Владе тащиться на эту встречу. Но по натуре он был трусом. И потому, покричав, повизжав и совсем по-бабьи отведя душу, он заявил:
— Ладно. Через час у меня дома!
И бросил трубку. Пришлось подругам перезванивать и втолковывать идиоту, что они не знают его адреса.
— Станция «Лиговский проспект». Как выйдете, дом напротив. Не ошибетесь. Вход со двора!
И снова отключился. Прибыв на Лиговский проспект, подруги сразу же увидели нужный им дом. Его фасад был затянут зеленой сеткой, там велись ремонтные работы. Сам дом был внушительным. И в отличие от многих в этом районе производил благоприятное впечатление.
— Неплохо эта семейка устроилась, — заметила Кира. — У дедули квартира на Староневском. У этих на Лиговском. Все центр. Все дорого.
— Не завидуй.
— Я и не завидую, просто констатирую факты.
Через некоторое время подруги уже звонили в обитую кожей дверь. Сразу было видно, что Владя не нуждается. Прямо с порога начиналась роскошь. Самая откровенная роскошь. Белая с позолотой лепнина, ковры на паркетном полу, шелковые обои и зеркала в витых позолоченных рамах.
— Интересно, откуда денежки?
Мебель в квартире оказалась тоже дорогой. Но ничего особенного.
— Новодел, — презрительно прошипела Леся. — С антиквариатом и рядом не стояло.
— Все равно денег стоит.
Сам Владя оказался тощим, длинным, бледным молодым человеком. У него был прыщавый, вечно потеющий лоб, влажные руки и тонкий хрящеватый нос. Одним словом, не красавец. И даже дорогой спортивный костюм, который, казалось, мог скрыть недостатки любой фигуры, сидел на Владе словно половая тряпка.
— Ну, чего у вас там за разговор? — не делая даже попытки изобразить любезность, произнес Владя. — И учтите, сейчас приедут моя мама и сестра. Я их предупредил о вашем визите.
— Очень хорошо. Тогда, может быть, мы подождем их?
Владя кивнул, глядя на подруг с плохо скрытой ненавистью и страхом.
— Тут будем ждать? — уточнила у него Кира, так как они все еще стояли в прихожей.
Владя пробормотал что-то невразумительное, но однозначно неприветливое:
— Проходите! Не в гостиную! В кухню! Там вам и место!
Подруги проглотили это оскорбление, но выводы для себя сделали. Похоже, Владя был в последней степени нервного возбуждения. Отсюда его агрессия и откровенное хамство. Что же, его состоянием следовало воспользоваться. И выведать у парня как можно больше, пока не прибыло подкрепление в лице его мамули и сестренки.
На кухне копошилась полная пожилая женщина в переднике. Она лепила вареники. И появление Влади явно застало ее врасплох. Но молодой человек не растерялся.
— Пошла вон! — заявил он кухарке. — Сегодня больше не нужна!
— А я вареники…
— Пошла вон, я сказал! — завизжал Владя и даже топнул ногой.
Кухарка сняла передник. Скомкала и в сердцах зашвырнула его в угол.
— Завтра придешь и все сама уберешь! — прокричал ей вслед Владя.
Кухарка ушла, громко хлопнув дверью. А Владя остался наедине с подругами. Теперь он излучал откровенный страх. И похоже, уже жалел, что прогнал единственную поддержку. Да уж, с логикой у Влади были явные проблемы. И вообще, парень производил впечатление не совсем адекватной личности.
— Интересно, он всегда такой психованый или это специально ради нас? — прошептала Леся.
Владя кинул на них подозрительный взгляд.
— Если вы по поводу дедушкиного наследства явились, то я вам уже все сказал по телефону. Светке там ничего не обломилось.
— Однако странно, — произнесла Кира.
— Чего?
— Вроде бы вы в деньгах не нуждаетесь, — сказала девушка. — Живете богато. Зачем же вам на Светкину долю претендовать? Не по совести это.
— Ах, вот вы о чем речь завели?! — взвизгнул Владя. — Так я и знал, что ничего у вас нету. Клянчить явились!
Подруги молчали. И он разошелся совсем:
— Так знайте, ничего не получите! Ни-че-го! А все, что вы тут видите, куплено и сделано на одну- единственную дедовскую картинку. Он ее когда-то матери подарил, а она ее продала. И ремонт тут сделала!
Ого! Ну, и картинки висели у старичка в квартире! Выходит, правы были наследники, когда подняли такую шумиху. Если за одну картину они отгрохали в квартире отличный ремонт и купили новую мебель, то что уж там говорить про все наследство.
Владя все визжал и грозился. И порядком действовал на нервы девушкам. Вот подруги и решили, что пора идти в наступление.
— Мы слышали, Свету убили, — сказала Кира, дождавшись, когда Владя выдохнется и ненадолго замолчит.
— Да.
— Очень кстати, вы не находите? Жила себе девушка, никому не мешала. А потом собралась получить большое наследство — и бац! Умерла!
Владю словно пружиной подкинуло.
— Ну и что?! Всякое в жизни случается! При чем тут я?
— А ведь на похоронах вашего дедушки вы грозили Светлане смертью.
Владя так и застыл с открытым ртом.
— Не было такого!
— Было. И свидетели есть. Они подтвердят.
— Я ее не убивал!
— Алиби у вас есть?
На Владю было просто страшно смотреть.
— Так вы из милиции? — прошептал он. — Я так и думал!
Сейчас он был таким бледным, что подруги испугались, как бы он не хлопнулся в обморок. Владю спас звонок в дверь. Парень очнулся. И так стремительно кинулся в прихожую, что даже опрокинул за собой табуретку.
— Мама. Они из милиции! — послышался его истеричный вопль. — Спрашивают про Светку! Мама! Меня арестуют!
Последовал звук пощечины. И резкий женский голос произнес:
— Замолчи, слюнтяй!
Затем раздались шаги. И в кухню вошла полная женщина с красным лицом. Вместе с ней была бледная прыщавая девица, явно сестра Влади. Брат и сестра были удивительно похожи. У них даже прыщи располагались примерно одинаково. Только на правой щеке Влади сейчас четко отпечатался красный след от полученной пощечины. Видимо, радикальное материнское средство в борьбе с его истерикой. Потому что сейчас Владя молчал, словно ему рот пробкой заткнули.
В общем, семейка подругам сразу же не понравилась. Но одно уже было хорошо. Свои эмоции тут держать под контролем явно не умели. При сильном волнении мозги у этой семьи зашкаливало. И наружу вырывалось все то, что следовало бы держать при себе.
И уж совершенно точно всякая другая опытная женщина на месте матери Влади для начала потребовала бы у подруг документы. А эта сразу же бросилась в атаку:
— Кто вам дал право оскорблять моего сына?! — закричала она. — Дома он был, когда эту мерзавку зарезали! Дома! Со мной и сестрой! Слышите вы?! И мы подтвердим его алиби хоть десять тысяч раз!
— Боюсь, что ваши слова судом учтены не будут.
