зубов и прочие неинтересные, но необходимые мероприятия они оставили на потом. И не терзаясь никакими угрызениями совести, благополучно забылись крепким сном без всяких сновидений, не обращая внимания на первые еще робкие солнечные лучи, которые проникали в их комнату.
А этим утром оставшийся в Питере следователь Митрофан Александрович, или Рома, как его попросту решила звать Кира, спохватился, что уже сутки не разговаривал со своими главными свидетельницами. Попытавшись набрать их номера, он понял, что не может дозвониться ни до Леси, ни до Киры. А ведь они, как уже говорилось, являлись главными и по сути единственными свидетельницами его дела.
– Где же они могут быть? – нахмурился Рома. – Или с ними тоже что-то случилось?
У его тревоги была вполне понятная причина. Телефоны обеих подруг в ответ на его попытки дозвониться до них дружно талдычили, что те вне зоны действия сети или отключились. От этих неуклонно повторяющихся сообщений к горлу Ромы подкатывал неприятный холодный комок.
– Надо поехать к ним, – наконец решил он.
И поскольку подруги оставили ему свой домашний адрес и телефон, который тоже упорно молчал, он поехал к ним. В гости.
Никаких гостей не получилось. Ни Киры, ни Леси дома не было. Рома звонил и звонил. А потом терпение у него лопнуло, и он постучался к соседям.
– Нету ее! – сердито сказала ему женщина, оказавшаяся соседкой Киры. – Уехала она.
– Куда? – опешил Рома.
– А я знаю? Но уехала не на один день! – не без удовольствия сказала женщина, рассматривая, как вытянулось красивое мужественное лицо Ромы. – Кота своего искала, куда пристроить. И ко мне приходила!
– И что сказала? – машинально спросил Рома.
– Не поняла я, что там у нее случилось. Недосуг мне в тот момент было, – ответила соседка. – У меня жаркое пригорало.
– Но что-то же она вам сказала! – воззвал к ее сочувствию Рома.
И подействовало! Тетка старательно собрала лоб в гармошку и попыталась припомнить.
– Какие-то оборванцы на ее кота покушались, так, что ли? – протянула она наконец. – Их вроде бы ее сестра с собой привела?
В голосе женщины явственно чувствовалось сомнение.
– Нет, не поняла я, – призналась она наконец и тут же радостно воскликнула: – Ах да! Младенец у них с подругой еще пропал! И вроде бы Кира за ним следом отправиться решила!
Рома вышел на улицу. Слова соседки навели его сразу на несколько ценных мыслей.
Первая была о том, что раз уж он тут, то неплохо было бы опросить и других аборигенов – всяких там старушек и собачников на предмет того, не видели ли они в своем дворе парочку оборванцев среднего возраста, у одного из которых имелся фингал под глазом. Вторая мысль была о том, что неплохо бы заодно выяснить и, так сказать, моральный облик самой Киры. Нет ли у нее сердечного друга? А если есть, то нельзя ли его подвинуть или хотя бы потеснить? Третья мысль, которая тоже касалась Киры, Рому смутила окончательно, и он пообещал себе додумать ее поздней.
Но пока что принялся за опрос соседей.
К его удивлению, улов оказался на редкость богатым. Если показания Киры отличались расплывчатостью, а Леся в своих слегка путалась, то трое из соседей девушек по двору детально описали внешность этих подозрительных типов. И самое скверное, один из них – пожилой мужчина с крохотным беспородным чудовищем на поводке – запомнил, что эти двое типов действительно выходили в тот день из Кириного подъезда. И один из них сжимал в руках небольшой синий сверток.
Услышав это, Рома похолодел. Если раньше он имел некоторые сомнения насчет правдивости показаний подруг о пропавшем младенце и, честно говоря, не вполне им доверял, то теперь он им поверил безоговорочно.
Синий сверток, который вынес подозрительный оборванец! Конечно, в нем был ребенок. Боже мой! Он прошляпил похищение младенца! Упустил время и свидетельниц! И где ему теперь искать этих двух оборванных гадов? И самое главное, где у него заявление о пропаже ребенка?
Рома служил не первый год и отлично знал, что нельзя начинать розыскную деятельность без всякого заявления со стороны потерпевшего или его родственников. И в который уже раз пожалел, что он не работает сам на себя. Тогда и проблем бы не было. Взялся бы за то дело, к которому у самого душа лежит.
А так? Кто ему разрешит самостоятельное расследование? Да никто! Начальство и так навалило на него кучу дел. Еще одно о похищении ребенка, о котором даже никто до сих пор не заявлял, ему не разрешат взять.
Но вернувшись к себе в отделение в середине дня, Рома неожиданно обнаружил, что его поджидает сюрприз.
– Слышь, Фанфан-Митрофан! Постой! Чего скажу! – окликнул его коллега – Борька, который втайне завидовал уникальному имени приятеля и потому всячески над ним издевался, стараясь показать, что просто глупо так зваться, когда живешь в двадцать первом веке, да еще не в монастыре или в деревне, а служишь в ментовке во втором по величине городе России.
– Чего тебе? – не слишком охотно остановился Рома, честно говоря, не ожидая услышать от приятеля ничего умного.
Но Борька его огорошил.
– Тебе тут аж из Твери звонили! – заявил он. – Вроде бы у тебя по делу какой-то пропавший младенец проходит. Так там его родственники тревогу бьют! Землю роют! И огнем дышат!
Не слушая его дальше, Рома кинулся к себе в кабинет. И в самом деле на столе обнаружил записку. С бешено колотящимся сердцем он перезвонил по указанному телефону и выслушал немало для себя интересного.
Проснувшиеся в чужом месте подруги сначала с недоумением вертели головами. А потом вдруг вспомнили, как очутились в этом мрачноватом доме, и ахнули. Забросило же их в такую даль!
– Ну и денек у нас с тобой выдался! – сев на постели, потянулась Леся.
– Да и позавчера был не лучше, – заметила Кира. – Говори, чего дальше делать-то будем?
– А?
– С какой стороны к расследованию подойти?
– Давай рассуждать, – предложила Леся. – Вот для начала скажи мне, кому было выгодно исчезновение маленького Илюши и его матери?
– Конечно, им! Этой их родне! – без колебаний ответила Кира. – Если Светка сказала нам правду, то этот погибший Олег Сафронович был жутко богатым человеком. Да и то сказать, один этот дом чего стоит!
– А мне Виолетта Викторовна вчера, пока мы в отделении сидели, рассказывала, что у ее сына было еще до фига разных акций, в том числе и иностранных компаний, – сказала Леся.
– И еще апартаменты в Испании, – добавила Кира. – Мне это Глеб сказал.
– Вот! – оживленно закивала Леся. – Еще и недвижимость за рубежом! Большие апартаменты-то хоть?
– Почти двести квадратов, – отозвалась Кира. – Если Глеб не врет, конечно.
– А какой смысл ему врать? – удивилась Леся и сама же заключила: – Во всяком случае, в этом вопросе смысла врать ему нет.
– Значит, Олег Сафронович был человеком богатым, – заключила Кира. – Хорошо, это мы с тобой выяснили. Наследство должен был оставить громадное.
И подумав, она спросила:
– А что его родственники? Ты не знаешь, у них-то как в материальном плане обстоят дела?
– Я тебя умоляю! – вздохнула Леся. – О чем ты вообще спрашиваешь?
– А что? – пожала плечами Кира.
– Ты что, не помнишь, что Света рассказала о том, как Тимофей одежду покойного брата на себя напялил? И машины у него своей нет! Пользуется гаражом брата.
– Ну, с ним все ясно, – согласилась Кира. – А остальные?
– Надо будет выяснить, – сказала Леся, спрыгивая с кровати.
Приняв по очереди душ, вычистив до блеска зубы и причесавшись, они продолжили прерванный разговор.
– Ясно одно – и остальные далеко не богаты.
– Однако если предположить, что исчезновение младенца и Маши – дело рук родни, то выглядит это нелепо, – сказала Кира. – Да просто глупо.
– Почему глупо?
– Потому что родне было бы выгодней убить обоих наследников, – мрачно заявила Кира.
У Леси даже расческа из рук выскользнула. А пока Леся ловила ее на скользкой поверхности туалетного столика, ей в голову пришла мысль.
– Вовсе нет. Совсем даже не глупо. По факту убийства начнется тщательное расследование. А так исчезли мать и сын. Поищут, да и забудут. Нет тела, нет и дела.
– Но так возни-то сколько! – стояла на своем Кира. – Сначала Машу и ее ребенка будут искать. Потом надо объявить их без вести пропавшими. Сколько времени пройдет! И только после того, как суд признает, что они уже не вернутся, преступник сможет вступить в права наследования!
– Ну и что! – не согласилась с ней Леся. – Если преступник точно уверен, что ни Маша, ни мальчик никогда не объявятся, чего ему и не подождать? К тому же этим домом он и так сможет пользоваться. Никто родственников Олега Сафроновича изгонять из имения не собирается. Некому.
Кира подумала и вынуждена была признать, что Леся-то, пожалуй, права. А преступник, если он из числа родственников Олега Сафроновича, действовал крайне осмотрительно и умно. В самом деле, если вместе пропали мать и ее младенец, то никто их особенно искать и не станет. Мало ли что придет на ум молодой женщине, к тому же вдове. Иное дело, если их убили...
«Да, нельзя думать о плохом! Того и гляди, в самом деле беду накликаешь!» – решила Кира.
– Хотя все равно странно, – противореча себе, сказала Леся. – Логичней было бы подстроить так, что мать и сын пропали из дома одновременно. Или, в крайнем случае, сначала исчезает мать, а затем возвращается за ребенком. И ни к чему бы была суета с похищением грудного младенца его нянькой.
Но приходилось признать очевидное: младенец похищен. Причем – дважды. И времени у подруг и следствия для поисков преступника или преступников совсем немного. Ведь не факт, что похищенный младенец находится в руках людей,
