мы толком еще не разобрались в своих мыслях, поэтому помалкивали.
– Вы его настоящая мать? – только и уточнила Катька. – А то видите ли...
– Знаю я, к чему вы клоните! – с гневом воскликнула Надежда Сергеевна. – Только Мишина мать сама от него отказалась! Значит, он мой! Я его воспитала, я с ним по врачам и больницам моталась, он другой матери и не помнит.
– Мы с вами и не спорим, – сказала Мариша. – Но он знает, что вы ему не родная мать?
– Пришлось сказать, – вполголоса произнесла женщина. – Когда та явилась...
И тут ее голос дрогнул. Мы переглянулись. Картина начала складываться. Похоже, мы оказались в квартире, где жил пропавший сын Любимы – Миша. Но только выходит, что мальчик вовсе не пропал! И его настоящей матери было отлично известно, где он был все эти годы!
– Мне его сестра отдала совсем крохой, – начала тем временем рассказывать Надежда Сергеевна. – Я всегда мечтала иметь ребенка, но не могла сама родить. Так уж обстоятельства сложились, что своих детей мне бог не дал... А сестра у меня работала в детском доме. Я к ней все приставала, чтобы она мне помогла кого-то из сирот взять. Что плохого, думала я, если чужое дитя обогрею? Да только в нашей стране все по- дурацки. В правительстве одни мужики сидят. По их, так пусть лучше ребенок сиротой растет, чем одинокой женщине на воспитание дать. Дескать, если уж будет у ребенка семья, то только полная. А нет, так пусть в казенном доме растет. А что ребенку без материнской ласки и заботы во сто крат хуже будет, это чиновники в голову не берут!
– И как же вам удалось усыновить Мишу? – спросила я.
– Сестра все же помогла, – неохотно отозвалась Надежда Сергеевна. – Я вам потому это рассказываю, что Миша уже взрослый. И отнять его у меня никто не может. История эта давняя, никто меня судить за нее не станет. Да и Мишина настоящая мать им не заинтересовалась. Глянула разок да и прочь убежала. Только мы ее и видели. Двадцать лет сына не видела и даже пообщаться с ним не захотела. Мне кажется, встреть она его случайно – и не узнала бы. А вот я-то ее сразу узнала.
– Откуда? – машинально спросила я. – Вы видели ее раньше?
– Не лично, – покачала головой Надежда Сергеевна. – Но во многих газетах ее фотографии были. Мне сестра показывала. И ее фотография, и Мишина. Она с тех пор не сильно изменилась. Конечно, не девочка уже, но выглядит молодо.
– Она одна к вам приходила? – спросила я.
– Одна, – кивнула женщина. – То есть ее какой-то мужчина привез, но к нам в квартиру он не заходил. Но я как дверь открыла, сразу поняла, кто к нам пожаловал. Очень уж она на свою фотографию из газеты похожа оказалась. А как она Мишу спросила, у меня так сердце и обмерло. Но потом вроде бы ничего, она на него посмотрела – и только. А мне сказала, что больше не приедет. Что ей взрослый сын, тем более такой, не нужен. Да я это и так знала. Если бы он ей нужен был, она бы его в детский дом не подкинула.
– Она что, сама его подкинула? – недоверчиво переспросила я.
Как-то это не вязалось с бумагами по следствию о похищении ребенка. Из них явствовало, что все время после похищения ребенка Любима была на виду у сотрудников милиции. И просто физически не могла бы подкинуть ребенка.
– Не сама, но все равно с ее ведома ребенка в детский дом тот мужчина принес, – сказала Надежда Сергеевна.
– Какой мужчина?
– Давайте я вам лучше все с самого начала расскажу, – предложила Надежда Сергеевна. – А то вы все равно ничего не поймете. Запутанная очень история. Потому что, как я вам говорила, я всегда мечтала взять ребенка на усыновление, да только... все отказы приходили. А Мишу мне сам господь послал. Иначе как чудом его появление и объяснить нельзя.
История, которую рассказала нам Надежда Сергеевна, сидя в тесной кухоньке, и в самом деле получилась фантастическая. Оказывается, ребенок, которого разыскивала вся милиция Крыма, преспокойно был усыновлен Надеждой Сергеевной. А его мать, которую также разыскивала милиция, прожила двадцать лет у них под носом, надежно укрытая в общине. Но сама Надежда Сергеевна знала лишь часть этой истории. А именно ту, которая касалась непосредственно Миши. По ее словам, все началось с того, что однажды среди ночи ей позвонила домой сестра.
– Сама она работала медсестрой и еще подрабатывала ночной няней в том же детском доме, – рассказывала Надежда Сергеевна. – А я приехала к ней в гости из Сибири. Завербовалась туда на стройку. Платили хорошо. А мне тогда все равно было, что там жить, что тут. Но в отпуск я всегда к сестре приезжала. Родители наши уже умерли, но с сестрой мы с детства дружны были. Обе побывали замужем, да неудачно. Обе развелись. Детей ни у нее, ни у меня не было, вот и тянулись друг к другу. Никого ближе сестры у меня в те годы не было. И у нее, соответственно, тоже.
Поэтому Надежда Сергеевна хоть и удивилась звонку сестры, которая среди ночи вдруг потребовала, чтобы Надежда, прихватив свой паспорт, немедленно мчалась к ней на работу, но все же поехала. Голос у сестры был взволнованный. И Надежда Сергеевна решила, что бы там у сестры ни случилось, ее помощь может быть не лишней. Каково же было ее изумление, когда, приехав, она увидела зареванного мальчугана лет трех, который сидел у ее сестры на коленях.
– Вот познакомься, – тихо сказала Надежде сестра. – Твой сын – Миша.
– Как? – вытаращила глаза Надежда. – Где ты его взяла?
– Мужчина какой-то час назад к нам привез, – сказала сестра. – Оставил возле дверей, а сам удрал.
– Да как же это? – заахала Надежда. – Не кукла. Живой же ребенок. У него мать небось есть?
– У нас тут у многих детишек матери по бумаге числятся, – сурово сказала ей сестра. – А что с них толку? Ты же хотела ребенка, вот и бери его себе, пока про него никто не знает. Поверь, своей матери он не нужен.
– Да как же это? – заахала Надежда. – Куда же я с ним? Ведь ни документов, ничего.
– Документы я тебе достану! – сказала сестра. – А ты бери ребенка и сегодня же с ним уезжайте к себе обратно в Сибирь.
– Откуда у тебя документы? – ахнула Надежда.
– Тьфу! Был бы ребенок, а бумажка на такого клопа завсегда найдется, – пренебрежительно хмыкнула сестра. – Много ему надо? Метрика ему нужна и в паспорт тебе его вписать. Бланки метрик у нашей директрисы я знаю, где хранятся. Сейчас впишем тебя его матерью, и все дела. Давай паспорт!
Так той ночью Надежда Сергеевна неожиданно для самой себя стала матерью-одиночкой маленького Миши. Имя ребенку решено было оставить. Хотя для трех лет он говорил поразительно мало, но свое имя знал.
– И что у вас там, где вы в Сибири жили, никто не удивился, что вы из отпуска с ребенком вернулись? – спросила Мариша. – Причем уже со взрослым и про которого никто ничего не слышал?
– А я как раз с одного места уволилась, а после отпуска в другое завербовалась, – сказала Надежда Сергеевна. – Там меня никто и не знал. Приехала с ребенком, так не возвращать же меня было. Оформили Мишу в детский садик, и стали мы с ним жить.
– И вы никогда не задумывались, кто его настоящие родители? – поразились мы с подругами.
– Мне сестра потом звонила, – неохотно призналась Надежда Сергеевна. – К ним в детский дом, оказывается, милиция приходила. Показывала Мишину фотографию. Только что ей было делать? Признаться в том, что мы с ней сотворили? Так за это бы нам срок вкатили! И немаленький. Мы же ребенка украли. Конечно, мы могли бы как-нибудь исхитриться и вернуть Мишу. Но мать Миши, я знала, все равно куда-то пропала. Ее тоже милиция разыскивала. Ну, я и подумала, что раз уж она пропала, то отец без сына как- нибудь обойдется. И сестру к тому же подводить не могла. Да и к Мише я очень уж привязалась. И он меня мамой быстро звать начал. Сначала-то тетей звал, ошибался. Но я в детском садике объяснила, что он у сестры рос. Ее мамой звал. А потом он привык ко мне, и все наладилось.
– Поразительно! – прошептала Мариша, когда мы выслушали историю Надежды Сергеевны.
– И как же вы живете? На что?
– Я работаю, – с достоинством отозвалась Надежда Сергеевна. – А Миша... Он компьютером овладел. И тоже работает. Заказы на переводы берет. Для такой работы ноги ведь не нужны. Главное, чтобы голова
