соображала. А она у него варит дай бог каждому. Так что мы с ним не нуждаемся. Я даже удивилась, когда к нам та девушка явилась и насчет пособия начала толковать. Я ей сразу сказала, что нам ничего не нужно. Мы вполне справляемся. Только она меня и не слушала. Такая настойчивая. Все с Мишей рвалась познакомиться. Очень его мужеством восхищалась.
– Какая девушка? – машинально спросила я. – Такая эффектная блондинка?
– Да, Любой ее звали, – подтвердила Надежда Сергеевна. – Правда, волосы у нее крашеные. И одета, как в мое время только эти... прости господи, одевались. Но эффектная, это верно. А что? Вы ее знаете?
Еще бы нам не знать крашеную блондинку по имени Любка! Да не будь ее, занесло бы нас в такую даль. Как же!
– Она тут была, – шепотом сообщила мне Мариша. – И видела Мишу. Она все знала! А потом ее убили.
– Ой, – пробормотала Катька. – Мы ведь с вами теперь тоже знаем. Какая-то нехорошая аналогия напрашивается.
– Скажите, а как та настоящая мать Миши, когда к вам приезжала, объяснила, почему ее ребенка пытался подбросить в детский дом какой-то мужчина?
Неожиданно вопрос Надежду Сергеевну расстроил. Она поджала губы и помолчала. Но потом посветлела и произнесла:
– Так и быть, я вам расскажу, раз уж начала эту исповедь, только вы Мише не говорите. Ни к чему лишний раз ему такое о своей матери слышать.
Мы пообещали ничего не говорить Мише.
– Я когда поняла, что к нам в гости настоящая мать Миши пожаловала, не постеснялась, спросила, как же так получилось, что она ребенка своего не уберегла. Конечно, она ничего не ответила, только мне почему-то показалось, что она сама ребенка хотела в детский дом сдать. Только, сдается мне, мужа боялась, вот и придумала эту историю с похищением. А ее любовник ей в этом помог.
– Почему вы так решили?
– А потому что мужчина, который ее сюда привозил, очень был похож на того человека, который ребенка в детский дом к моей сестре привез, – просто ответила Надежда Сергеевна. – Его фоторобот мне сестра тоже показывала. И его лицо мне на всю жизнь в память врезалось. Как же, ведь я его подонком считала. А он, оказывается, вместе с Мишиной матерью заодно действовал. Вот оно как в жизни-то бывает!
– Ясно, – кивнула Мариша. – И знаете, мне кажется, что если вы Мишу воспитали, больного не бросили, а все с ним поровну делили, да к тому же другая мать особого тепла к сыну не питает, то вы и есть его настоящая мать.
– Я тоже так себя успокаиваю! – кивнула Надежда Сергеевна и утерла глаза краем безупречно чистого полотенца. – И все равно иногда на душе так тревожно станет, прямо невмоготу. Я даже обрадовалась, когда Мишина мать появилась. Ну, думаю, сейчас все и откроется наконец. А она – нет. Мельком на него глянула, а как инвалидную коляску увидала, так в лице переменилась и даже попятилась. Так что сдается мне, что она и в самом деле большого горя от потери сына не испытывает. Ни адреса своего не оставила, ни телефона. Сбежала, словно у нас чума в доме.
– А скажите, вы давно обратно в Крым с сыном перебрались? – спросила у нее Катя. – Помните, вы говорили, что сначала с ним в Сибирь подались.
– Ну да, – кивнула Надежда Сергеевна. – Только три года назад сестра у меня умерла. И дом свой нам с Мишей оставила. И эту квартиру. Она тоже Мишу за родного держала. И помогала нам, чем могла. Наверное, чувствовала ответственность, что ли. Теперь мы дом на лето сдаем, а сами тут живем. А после окончания сезона, наоборот, в дом перебираемся, там Мише вольготней.
– Скажите, а как же мать Миши вас нашла, если никто не знал, что вы с сестрой ребенка усыновили?
– Вот этого не скажу, – ответила Надежда Сергеевна. – Я у нее спросила, да только она мне ничего не ответила. Говорит, по справочному. Я от растерянности и не догадалась у нее спросить, что же, выходит, она все эти годы мою фамилию знала? И вообще все эти годы знала, где и у кого ее сын находится? Так чего же не приехала раньше? Не забрала? Только я все это уже после ее ухода смекнула. А пока она тут была, меня словно мешком по голове огрели – мало что соображала.
Выйдя от Надежды Сергеевны, мы уселись на скамеечку и задумались, благо любвеобильный Илья не растерялся и, очаровывая какую-то местную красавицу, временно исчез из поля зрения.
– Вот так история! – хмыкнула Мариша. – В страшном сне – и то не привидится.
– Наверное, Любима узнала, что ее сын неизлечимо болен, и решила избавиться от инвалида, – сказала Катя. – Но Виктор бы ей так поступить с сыном не позволил, вот она и придумала эту историю с похищением.
– Какая жестокая женщина, – вздохнула я. – А на первый взгляд и не скажешь. Но зачем ей понадобилась такая сложная комбинация? Если ей надоел ребенок, могла бы оставить его с Виктором, а сама уйти к любовнику.
– И, между прочим, этот любовник тоже весьма загадочная личность, – добавила Мариша. – Узнать бы, кто он такой? И почему все эти годы он не показывался, а через двадцать лет вдруг примчался за Любимой? И откуда он мог знать, где искать ее и ребенка? Ведь он ее сразу же к нему отвез. Он разыскал мальчика. Но зачем?
– Зачем – как раз понятно, – ответила Катя. – Любиме захотелось взглянуть на сына. Правда, удовлетворив свое любопытство, она тут же испарилась.
– Да уж, все это очень и очень загадочно, – сказала я. – Но одно мы теперь знаем совершенно точно: Любка тоже была тут, видела Мишу и сделала для себя выводы.
– Ой, я теперь поняла, почему Любка твердила, что Кириллу никак нельзя жениться! – догадалась Катька.
– Почему?
– А помните, что сказала Надежда Сергеевна? Ведь если заболевание Миши наследственное, а это вполне может быть, то все Плаховы в группе риска. А Кирилл – родственник Виктора. Значит, в его крови тоже есть этот бракованный ген, который может навлечь беду на его детей. Вот о чем говорила Любка, когда твердила, что свадьбе Кирилла не бывать! Она вовсе не ревновала его, она боялась за его будущих детей. И говорила, что надо помешать этой свадьбе.
– Гляди-ка! – восхитилась Мариша. – А мы и не додумались. Верно! Она была ему хорошим другом. И беспокоилась за него.
– Выходит, убийство Любки вовсе не связано с Кириллом и его свадьбой, – заметила я. – Вряд ли Любка действительно стала бы преграждать дорогу молодым. Уверена, она ограничилась тем, что рассказала Кириллу правду о том, что ему лучше не иметь детей. Но такие проблемы люди решают для себя сами. В конце концов, и в роду Плаховых рождались здоровые дети. Иначе бы они давно все вымерли. Любка должна была это понимать.
– Если отбросить Кирилла, то остаются Любима и Виктор, – мрачно произнесла Катя. – Верней, одна Любима. У этой женщины, как мы теперь знаем, был очень веский повод убить Любку.
– Ну да! Небось Любка ее припугнула, что все расскажет Виктору о жестокости по отношению к сыну, от которого она так безжалостно избавилась – бросила больного ребенка. И Любима ее убила, чтобы та не выдала ее.
– Но все же это все равно очень странно, – проворчала я. – Смотрите, что получается. У Любимы есть верный возлюбленный. Настолько верный, что даже спустя двадцать лет он сумел разыскать ее и спасти от баптистов. Но при этом она возвращается не к нему, а к бывшему мужу, которого, я больше чем уверена, она не любит. И зачем?
– Виктор же богатый человек! – напомнила Катя. – Может быть, дело в его деньгах? И настоящей жертвой была вовсе не Любка, а он? Любка просто просчиталась, сунулась со своим любопытством не в свое дело и могла сорвать планы преступной парочки.
– Ну да, – кивнула Мариша. – Если Виктор умрет, то все его деньги достанутся вдове, то есть
