Слава. — Например, мы с ним плотно общались три года назад, когда он коллекционировал микрозебр.
— Что? — спросила Мариша. — Кого он коллекционировал? Каких зебр?
— Псевдотрофеус Кристины, а не зебр, — раздраженно буркнул Слава. — Такая аквариумная рыбка, полосатая, и верхний плавник у нее похож на гриву у зебры. Отсюда и название. Порода в нашем городе редкая. Но, как только у микрозебр Михаила вывелось второе поколение, он совершенно к ним охладел. И когда я ему позвонил, выяснилось, что он своих микрозебр уже распродает. А собирается покупать каких-то других рыб. Вроде бы его увлек нильский синеплавничный аплохейлихт. Но не уверен. Кстати, Михаил и мне продал несколько пар своих детенышей микрозебр.
— Так, а что собирал Михаил в последнее время? — спросила Мариша. — И где и у кого он мог приобрести своих рыб?
— Уж и не знаю, что он собирал в последнее время, но это должна быть какая-нибудь редкая, а может быть, даже уникальная для нашего города или даже всей страны порода, — ответил Слава. — Михаила привлекали именно трудности в разведении рыб. И ваш долг постараться сделать так, чтобы рыбы не пострадали из-за смерти их хозяина.
Следующим в нашем списке был Алексей, который тоже разводил каких-то аквариумных рыб. Кажется, это были металлические гирардинусы. Но тут нам повезло больше. Алексей, в отличие от Славы, общался с Михаилом относительно недавно. Правда, разговаривали они только по телефону и только о своем хобби.
— Он мне рассказал, что сейчас разводит поистине уникальную породу, — сказал Алексей. — Что их в нашем городе отваживается держать, кроме него, всего один человек. Михаил мне даже намекнул, что у них с этим человеком произошел конфликт на почве рыб.
— А как имя этого человека? — спросила Мариша. — Вы не знаете?
К сожалению, этого Алексей не знал. Знал только то, что своих рыб конкурент Михаила привез откуда-то с Востока. И что они у него плохо размножались. Практически вообще не размножались.
— А рыбы Михаила плодились, как назло, вполне удовлетворительно, — продолжал рассказывать Алексей. — Правда, Михаил жаловался, что из икры вылупляются девяносто девять процентов самок. А самцы какие-то малоподвижные и вообще вялые. Он полагал, что дело в температуре и составе воды, к которому его рыбы очень придирчивы. И вообще, я так понял, что Михаил завел себе очень требовательных в уходе рыб. Но он готовил их к выставке и держал в секрете название породы.
— А из-за чего произошел конфликт между Михаилом и его конкурентом? — спросила Мариша.
— Я не вполне уверен, но, кажется, тот человек попросил, чтобы Михаил продал ему нескольких своих самок. А Михаил отказался.
— Почему? — удивилась Мариша. — У него же их было в избытке.
— Знаете, коллекционеры — они в некотором роде сумасшедшие, — немного помявшись, ответил Алексей. — Мне кажется, что Михаилу нравилась сама мысль о том, что он в нашем городе является единственным обладателем данной породы рыб. Понимаете, иногда хочется чем-то выделяться. Ну, сделать что-то такое, что позволило бы тебе стать единственным в своем роде.
— А как можно найти этого коллекционера, с которым конфликтовал Михаил? — спросила Мариша. — Может быть, есть какие-то клубы или определенные места, где вы встречаетесь?
После еще небольшой лекции, которую прочел Алексей, выяснилось, что встречаются они главным образом в специализированных магазинах или на выставках. Ну и те, кто занимается разведением аквариумных рыбок с целью продажи, встречаются на Кондратьевском проспекте, на рынке, где продается всякая домашняя живность.
— Но вам повезло, — закончил Алексей. — Сейчас как раз в выставочном зале на Большой Конюшенной улице и проходит такая выставка с аквариумными рыбками. Собственно говоря, к ней и готовился Михаил со своей породой. Боже мой, как не повезло бедняге, что его убили буквально накануне ее открытия.
Мы с Маришей склонны были считать, что дело тут не в невезении Михаила, а скорей в чьем-то злом умысле.
— Открыта выставка с десяти до шести по будним дням, — продолжал оделять нас ценной информацией Алексей. — И с одиннадцати до шести по выходным.
По его голосу чувствовалось, что он уверен: работники прокуратуры только и мечтают о том, как бы им, прикрываясь своим служебным долгом, пробраться и полюбоваться немного на аквариумных рыбок. В общем-то, он оказался прав. Как только мы узнали, где можно найти пропавших фуоней, мы без всякого стеснения оставили Михаила Аркадьевича с его чаем и яблочным вареньем и помчались на выставку.
Как ни странно, народу там было довольно много. Ага, ведь сегодня воскресенье — поняли мы вскоре. Фуоней своих — или не своих — мы нашли не сразу. Сначала мы обошли всю выставку и устыдились собственному невежеству: оказывается, мы так мало знали об аквариумных рыбках. Их было великое множество, гораздо больше, чем я всегда думала.
В огромных, больших, средних и откровенно маленьких аквариумах плавали рыбки всех размеров, расцветок и форм. Аквариумы тоже были самыми различными. И подчас оформлены очень живописно. Один аквариум был сделан в форме космического корабля. А рыбки, которые в нем плавали, напоминали пришельцев с другой планеты.
В другом аквариуме росли водоросли бордового и темно-вишневого цвета. Нимфея тигровая — красная форма, альтернантера большая и еще какие-то растения, названия которых вообще невозможно было прочитать. Среди колышущихся щупальцев этих растений сновали голубовато-мраморные рыбки с такими же темно-красными глазами, как и окружавшая их растительность.
На наших знакомых фуоней мы наткнулись, когда добрели до середины зала. Они стояли на почетном месте в самом центре. И, кроме того, их аквариум был поднят на небольшой постамент.
— Смотри, — пихнула меня в бок Мариша. — Это же они! Наши фуони!
Мы подошли к аквариуму и уставились на рыбок. Одна рыбка подплыла поближе к стеклу, чтобы рассмотреть нас повнимательней, но остальные проявили полное равнодушие при нашем появлении.
— Никак не пойму, это они или другие? — шепотом спросила у меня Мариша.
Но ответить я не успела.
— Интересуетесь разведением рыб? — раздался мужской голос у нас над головами.
Мы посмотрели вверх и вздрогнули. Там на возвышении, рядом со своим аквариумом стоял высокий и очень худой мужчина с огромными темными глазами. Глаза казались еще больше за счет того, что под ними у незнакомца были темные полукружья, какие бывают у сердечников или вообще больных людей. Вдобавок мужчина был лыс.
Лично я, увидев его, вздрогнула. Посмотрев на Маришу, я увидела, что она прямо трясется от охотничьего азарта. Еще бы, за спиной обратившегося к нам незнакомца стоял стул, а на нем висел грязно- зеленый плащ. Определенно, это был тот самый незнакомец, который преследовал дочерей Михаила в университете, а потом пасся возле их дома. Он стоял тут! И именно мы нашли его!
А в аквариуме перед лысым незнакомцем, без сомнения, плавали фуони Михаила, над которыми тот так трясся и которые были похищены после его смерти. И тем не менее, хотя мы и нашли убийцу, но… Но тем не менее следовало проявить большую бдительность, чтобы не спугнуть преступника раньше времени.
— Осторожно! — ущипнула я Маришу за руку. — Не пялься на этого лысого так, словно уже предъявляешь ему обвинение. Нужно еще доказать, что эти рыбы, которые тут выставлены, принадлежали именно Михаилу. Может быть, это собственные фуони лысого. Поди докажи, что это не так.
Маришино лицо стало изменяться, словно резиновая маска. Несколько гримас, и вот уже вместо враждебности и подозрительности на лице Мариши написан живейший интерес к тому, что собирается сказать ей незнакомец, а во взгляде светится неподдельный интерес к самому незнакомцу. Ни один мужчина, насколько мне известно, до сих пор не сумел устоять перед этим Маришиным взглядом. И этот тощий доходяга не стал исключением. Он буквально расцвел и принялся рассказывать про своих рыб.
Большую часть его лекции я уже знала из Маришиной книги, поэтому слушала вполуха. А больше пялилась на рыбок, надеясь, что хоть одна из этих мерзавок даст мне какой-нибудь знак, что узнала меня. По прошествии получаса, когда Мариша уже переместилась к незнакомцу и они вместе увлеченно созерцали воду аквариума, до меня дошло, что, если я сама не могу отличить одну рыбку от другой, так и они, скорей
