— А что же Семен?
— Как ближайшая родственница, я ездила к сестре после ее смерти. И милиция допрашивала меня о Семене. Ведь до смерти сестры он жил у нее. Вот в милиции и хотели знать, где он? Кто он? Не мог ли он убить мою сестру, а потом взять и удрать?
— Ну и?..
— Отпечатки мужской обуви в спальне моей сестры оказались теми же самыми, которые нашлись на крыше дома, откуда столкнули вниз бетонную плиту, — сказала Елизавета Михайловна. — После этого милиция отстала от Семена и занялась розысками того человека, чей сын погиб в автокатастрофе. Менты согласились, что, скорей всего, это он проник в квартиру моей сестры, чтобы свести счеты с Семеном. А моя сестра пострадала случайно.
— И менты нашли того человека?
— Насколько мне известно, нет, — вздохнула Елизавета Михайловна. — Точно не нашли. Я бы узнала.
— А Семен? Куда делся он?
— А Семен после той ночи, когда убили мою сестру, словно в воду канул, — грустно ответила Елизавета Михайловна. — И даже на похороны матери семь лет назад не приехал. Думаю, что он и в самом деле мог утопиться от такой постоянной невезучести.
— А вы не пытались его разыскивать? — спросила я.
— Нет, — покачала головой Елизавета Михайловна. — Ведь Людмила была против. Она боялась, что если мы найдем Семена, то тот человек, который мстил ему за гибель своего сына, тоже пронюхает об этом. И Семену снова будет грозить беда. Она считала, что пусть лучше Семен живет вдали от нее и родных, лишь бы остался жив.
— А тот человек, который преследовал Семена, как его звали? — спросила Мариша.
— Не помню, — покачала головой Елизавета Михайловна. — В милиции должны знать. А я не спрашивала. Для меня и родственников Семена он так и остался просто отцом погибшего мальчика.
— Может быть, Татьяна знает, как звали этого человека? — спросила я.
— Поймите, для нас эта история была очень тяжелой. Как ни крути, а именно по вине Семена погиб этот мальчик. И хотя мы все старательно делали вид, что Семен не виноват, но в глубине души понимали, что вина его все-таки есть. Да и он сам понимал это. Так что где-то я могу понять того человека, который обезумел от горя после смерти сына. И мы старались даже не упоминать об этом человеке вслух. Нет, не думаю, чтобы Татьяна знала его имя. Вам лучше пойти в наше отделение милиции. И спросить у них.
Так как в любом случае Татьяна сейчас была для нас недоступна — она работала участковым врачом и сейчас находилась на вызовах, — мы отправились в милицию. Встретили нас там неласково. Впрочем, я вообще не могу припомнить случая, чтобы в милиции кого-то приветливо встречали. Молоденький лейтенант, узнав, по какому вопросу мы явились, ядовито ухмыльнулся и велел нам убираться прочь.
— Мы никуда не уйдем, — возмутилась Мариша. — Не уйдем, пока вы не покажете нам это дело.
— А кто вы такие, чтобы я показывал вам уголовные дела? — вскипел лейтенантик. — Не говоря уж о том, что у меня их нет и быть не может.
— А где? — спросила я. — Где они могут быть?
— Если, по вашим словам, история с аварией приключилась больше двадцати лет назад, то единственное место, где уголовное дело может храниться, это архив суда, — сказал лейтенант. — Идите туда.
И мы пошли туда. Но предварительно мы заскочили обратно к Елизавете Михайловне, чтобы узнать у нее, где находится суд, в котором судили Семена. Вернувшись домой к Елизавете Михайловне, мы застали у нее женщину средних лет, которая быстро поднялась нам навстречу.
— Это вы привезли новости о моем брате? — спросила она нас.
Пока Мариша пересказывала нашу версию случившегося, я с интересом вглядывалась в лицо сестры нашего знакомого Михаила. Прикинув так и этак, я подумала, что, пожалуй, брат и сестра похожи друг на друга совсем немного. Профиль, форма подбородка были у брата с сестрой почти одинаковые. Цвет глаз тоже. А вот все остальное, в том числе и фигуры, у них было совершенно разное. Татьяна была высокой и довольно сухощавой. А Михаил, он же Семен, невысокий и какой-то оплывший.
— Я могу вас проводить в архив суда, — сказала Татьяна, выслушав Маришин рассказ. — Это даже необходимо сделать, потому что вряд ли они выдадут уголовное дело посторонним людям. А я все-таки родная сестра. Единственная близкая родственница.
Такое уж было наше везение, что в архиве суда сегодня был неприемный день. Мы постучались в несколько дверей, но всюду нас отфутболивали.
— Приходите завтра, — предлагали нам. — С десяти часов архив будет открыт.
— Не можем мы застрять тут почти на сутки, — в отчаянии прошептала я Марише. — Во-первых, Жихарев совсем разволнуется, а во-вторых, мои родители будут мне звонить. Когда я была в Турции, я им сказала, что еду на пару дней отдохнуть к Юльке на дачу. А сейчас я им ничего не сказала. Они будут волноваться.
— Ты можешь возвращаться в Питер, — сказала Мариша. — А я останусь тут и узнаю фамилию того типа, который преследовал Семена. И выясню, где он жил и что с ним сталось.
— Зачем тебе он? — спросила я. — Чего ты прицепилась к этой истории? Неужели думаешь, что больше чем через двадцать лет этот человек снова начал угрожать Семену?
Мариша кивнула.
— Это бред! — вспыхнула я. — Семен к тому времени сменил фамилию, имя, адрес. И к тому же за двадцать лет он должен был до неузнаваемости измениться. Его преследователь просто не узнал бы его.
— Если бы они случайно встретились на улице, возможно, и не узнал бы, — согласилась Мариша. — А если он все эти двадцать лет старательно разыскивал след убийцы своего сына? Разыскивал и разыскал наконец. Тогда что? Разумеется, узнал своего врага даже постаревшим и обрюзгшим. В общем, ты как хочешь, а я остаюсь тут. Переночую в гостинице. И ты тоже можешь остаться. В крайнем случае можешь позвонить своим в Италию и что-нибудь им соврать. А насчет Жихарева, так он как-нибудь перетопчется.
— Понимаешь, Делон, он сегодня вечером обещал заехать… — пробормотала я.
— Ах вот оно в чем дело! — разозлилась Мариша. — Так бы сразу и говорила, что мужик тебе свидание назначил!
— А я так и говорю! — тоже разозлилась я. — Зачем ты меня потащила с собой в этот Псков?
— Конечно же, исключительно ради того, чтобы не дать тебе встретиться с этим скользким типом Делоном! — яростно прошипела Мариша. — Да я вообще не знала, что он назначил тебе на сегодня свидание.
Но наше затруднение неожиданно помогла разрешить Татьяна.
— Послушайте, я завтра возьму дело из архива и пошлю его вам по факсу с работы мужа. У вас есть какой-нибудь знакомый, у которого был бы факс, чтобы принять мое письмо?
— Конечно, есть! — закричала я. — У Юлькиного отца на работе куча факсов. Я и номер помню.
Таким образом все уладилось самым лучшим образом. Мы довезли Татьяну до дома, зашли попрощаться к Елизавете Михайловне. А потом я помчалась в машину, а Мариша осталась еще о чем-то переговорить с Татьяной. Переговоры заняли примерно около двадцати минут. Я терзалась от желания прикончить Маришу, будучи совершенно уверенной, что она нарочно затягивает наш отъезд исключительно с целью добиться того, чтобы я опоздала на свидание с Делоном.
— Скоро ты там?! — закричала я, высунувшись из окна машины.
Мариша подошла довольно быстро. Не обращая внимания на мое ворчание, она завела машину, и мы наконец поехали домой. Всю дорогу Мариша была необычно задумчива и даже мрачна. Должно быть, благодаря этому ехали мы с разумной скоростью, и нас ни разу не остановили работники ГИБДД.
Первым, кто нам позвонил, стоило нам с Маришей оказаться дома, был Жихарев.
— Где вы все время шляетесь? — сердито спросил он у нас.
— А в чем дело? — спросила я. — Ты нас в чем-то подозреваешь?
— Подозреваю, — сказал Жихарев. — Подозреваю в том, что вы ведете самостоятельное
