надоевшего толстосума на другого. Вот такая моя Майка. Циничная и расчетливая. Один раз она даже в историю вляпалась, когда на ее глазах взорвали джип одного из таких денежных дядей. Чудом уцелела. А недавно призналась мне, что влюбилась. Нонсенс! Майка – не влюбчивая натура, вся ее любовь – деньги и подарки. А тут… Слезы-сопли, охи-вздохи, в общем, типичная любовь-морковь. Подозрительным было то, что она своего избранника скрывала, придумывая тысячу отговорок, из-за которых не может рассказать мне о нем. И женат, дескать, он, и слишком личность известная, чуть ли не сам президент. А начнешь у нее расспрашивать подробней о ее кавалере, так тут же заученно перечисляет рестораны, в каких были, блюда, которые ели, марки одежды, что он носит, и т. п. Теперь я поняла, почему Майка так страдала и скрывала от меня этого Колоскова Юрия Петровича. Боялась, что я ее на смех подниму за то, что все ее принципы полетели к чертям из-за встречи с этим вот симпатичным, но далеко не богатым следователем. Придумывала все эти казино-рестораны, чтобы я ни о чем не догадалась! А ведь она действительно влюбилась.
Лариса счастливо рассмеялась, радуясь за подругу, и с доброй интонацией произнесла:
– Сегодня же позвоню ей и скажу, что она дурочка, потому что нашла чего стыдиться – своей любви к порядочному человеку. Кстати, Инга оказалась права, когда нагадала Майке, что та влюбится в небогатого человека и даже выйдет за него замуж. Ох, Майка тогда и разозлилась! И в тот же вечер познакомилась с этим Юрием Петровичем при весьма занятных обстоятельствах. Рассказать?
– Расскажи, – попросил Вадим. И когда Лара рассказала ему историю Майкиного знакомства со «стажером», очень задорно рассмеялся.
Инга словно перенеслась в Ларисин сон: ей тоже приснился туман, похожий на тот, который ей раньше описывала Лара. Только в этом тумане появилась не Ларисина бабушка, а Йола собственной персоной. Сжимая пальцы в кулаки и злобно сверкая глазами, ведьма долго угрожающе шипела Инге:
– Не выйдет… Ничего у тебя не выйдет! Я сильнее, я уже почти добилась своего. Уйди, тварь, с дороги! Иначе и тебя сотру!
– Ты мне не помешаешь, дрянь, не помешаешь! – злобно прошипев на прощание, Йола растворилась в тумане.
Но на смену ей появилась Ингина бабушка.
– Инночка, ты обладаешь могучей силой. Ты даже сама не знаешь, насколько сильна, – бабушка протянула к Инге ладонь и коснулась ее лба, а затем груди. – Здесь твоя сила, Инночка, и здесь. Не растрать ее понапрасну, милая. Копи, понадобится.
– Бабушка, мне надо Вадьку спасти, – грустно покачала головой Инга, не согласная с тем, что силу ей нужно копить.
– Ты знаешь, что делать. Но береги себя, Инночка, береги, – бабушка вновь дотронулась ладошкой до ее груди с той стороны, где билось сердце. – Любовь тебе силы придает, милая, на жертвы она же и толкает. Силу дополнительную с Единения почерпни, только так и одолеешь его. Ты знаешь, что делать, а дальше сердце тебе подскажет. Береги себя, Инночка…
Бабушка грустно улыбнулась, и сон на этом оборвался. Инга проснулась и еще какое-то время лежала на спине, вглядываясь в невидимый в темноте потолок. Рядом ровно дышала Лека. Наверное, видела счастливые сны о том, как раскупаются ее лидирующие в хит-парадах альбомы. Пусть… Все у нее сложится.
Инге стало очень грустно, и она тихо, чтобы не разбудить подругу, встала и вышла на кухню. Сердце сжала тоска от внезапно пришедшей на ум мысли, что вместе с последними днями уходящего года ускользает и все то привычное, устоявшееся, хорошее, что у нее есть. Так, как сейчас, уже не будет. Все наладится, но у других, пусть и близких ей людей, но все равно – не у нее. Ничего не будет уже
Лариса проснулась от того, что ей внезапно сделалось неуютно. Причина «неуюта» стала понятна сразу, как только она, протянув руку, чтобы обнять Вадима, обнаружила, что того нет на месте. Словно желая убедиться в его отсутствии, девушка погладила ладонью опустевшую подушку, а затем встала и вышла из комнаты.
Свет на кухне не горел, но Лариса сразу поняла, что Вадим – там. Открыв плотно закрытую дверь, она вошла на кухню и увидела парня, сидящего около окна с тлеющей в пальцах сигаретой.
– Вадька, ты чего? Не спится? – Лариса неуверенно подошла к нему.
Вадим обернулся на ее голос и смущенно пожал плечами:
– Так… Я разбудил тебя? Не хотелось.
– Нет. Я сама проснулась. Почувствовала, что тебя нет рядом.
Он, взяв девушку за руку, посадил ее к себе на колени и, обняв, привлек к себе так, что она прижалась щекой к его плечу.
– Я вот думаю… Думаю о том, каково это – терять близких людей, – медленно, словно не решаясь, говорить ей или нет, признался он.
– Ты думаешь о дяде?
– Не только, – немного подавшись корпусом вперед, Вадим дотянулся до стоявшей на подоконнике пепельницы и затушил окурок. Затем обеими руками обнял девушку, доверчиво жавшуюся к его груди, и потерся щекой о ее затылок. – Обо всем, Ларка. О том, что было, о том, что есть, о том, что будет. Наверное, нельзя привыкнуть к потерям. И подготовиться к ним тоже нельзя.
– Ты скажешь Инге?
– Не знаю. Понимаю, что надо сказать, да вот все оттягиваю. Наверное, поговорю с ней уже после того, как она проведет этот ритуал. Сложное и опасное дело она затеяла. Боюсь я за нее. За себя – нет, а вот за нее… И не скажет ведь, что задумала! Не скажет, чтобы не волновать меня. Такие вот мы оба. Спорим, несерьезно ругаемся, ехидничаем, а друг без друга не можем.
– Все обойдется, Вадим, – Лариса сказала это лишь для того, чтобы немного успокоить его. Поверил ли он – она так и не поняла.
– Да, наверное, – задумчиво произнес он и крепче обнял девушку. Так они и сидели, обнявшись, еще долгое время, почти до самого утра.
За несколько дней до Нового года Инга объявила, что готова к ритуалу, и попросила Вадима с Ларисой ничего не планировать на предстоящие выходные.
– Откладывать нельзя, ребята. Лучше все сделать как можно быстрей. Там уж новогодние праздники начнутся, хочется успеть до них, оставить все плохое в уходящем году. Да и неспокойно нам будет, если не покончим с этим.
Ни Лариса, ни Вадим не стали возражать. Вадим лишь попросил Ингу рассказать, что она собирается делать и какая при этом роль отводится им с Ларисой.
– Технические моменты опущу, – нехотя пояснила Инга. – Но предупреждаю, что требую от вас полной сосредоточенности и серьезности по отношению к проводимому ритуалу. Это не шутки, ребята. Я даже не прошу, а
– Ну, как… – Лариса не знала, как ей нужно относиться. – Надо, значит, надо. Тебе лучше знать.
– Хорошо. Проводить ритуал будем ночью, чтобы не привлекать внимание посетителей кладбища, которых днем может окажется предостаточно.
– Ночью и на кладбище – лучшего времени и места не сыскать! – по своему обыкновению, сыронизировал Вадим. А Лариса зябко поежилась.
XXIX
В субботу, ближе к полуночи, они приехали на кладбище. Оставив машину за воротами, в единодушном молчании прошли по плохо освещенной центральной аллее и свернули на узкую, засыпанную снегом тропу, ведущую к могиле Алены.
Лариса наклонилась над запорошенной снегом могилкой и положила возле памятника принесенные цветы. В сосредоточенном скорбном молчании они втроем отдали долг памяти усопшей, после чего Инга, выпрямившись, глухо проговорила:
