решительно не хотелось.
– Они в доме, – сказала Инна. – Но не в парадном, а в самой квартире Ипатьевых.
Сон словно рукой сняло. Я приподнялась на локте и уставилась на Инну.
– Что ты мелешь? Мы ведь там были, когда шкаф вытаскивали. Никаких колонн в квартире нет.
– Потому что они забиты досками, – сказала Инна. – Помнишь четыре странные кладовки у этой Нины Сергеевны в прихожей? Кому могла прийти в голову такая дикая мысль поставить кладовки прямо на ходу. Они там всем мешают. Но я тебе скажу, в чем дело. Это и были раньше колонны, которые мы ищем, а потом их забили досками.
Я окончательно проснулась и села в кровати. В Инниных словах был определенный резон. И чем дольше я думала, тем сильней проникалась уверенностью, что Инна в данном случае права.
– И как нам попасть в квартиру? И как простукать колонны? Там ведь люди живут. Это тебе не в парадном ковыряться.
– Пройдем, и все, – сказала Инна. – Я видела, у них на двери всего один замок, и тот хилый. Я его одним пальцем открою. Или ключи подберем, я это умею.
Отметив на всякий случай, что Инну приглашать домой нужно поосторожнее, раз у нее столько разных талантов, я заметила:
– Допустим, войти мы сможем. Но как мы объясним жильцам наше присутствие у них в квартире?
– Никак, – сказала Инна. – Подопрем их двери снаружи, они выйти из своих комнат не смогут, а мы тем временем проверим все колонны. А чтобы милицию не вызвали, мы кабель телефонный перережем. У них там вся проводка поверху идет. Скрытой проводки в таких домах обычно нет, никому платить за штробление неохота.
– За что? – переспросила я.
– Ну, за канавки в стенах, куда провода укладываются, – пояснила Инна. – Их ведь долбить нужно, а это возни много. Забесплатно никто из мастеров делать не станет. Так к чему это я? Ах да, перережем телефонный кабель, так что потихоньку вызвать милицию они не смогут, а открыто вопить и звать на помощь побоятся.
Мне стало жутко, а Инна пошла будить остальных. Примерно к трем часам ночи все были подняты и проинструктированы. Я могу объяснить тот факт, что ни один из нас сразу же не послал Инну куда подальше с ее безумным проектом, только тем, что мы все были не вполне проснувшимися, когда слушали ее. Итак, мы позволили себя уговорить и без четверти четыре уже стояли возле дверей квартиры Нины Сергеевны, ее дочери и соседей и готовились вскрыть ригельный замок на двери.
Я тоскливо поглядывала на Мишу с Сашей, у которых в руках было несколько толстых досок и коробка с пятнадцатисантиметровыми гвоздями, которыми предполагалось забивать двери мирно спящих жильцов. Еще я думала о том, как неосмотрительно со стороны Нины Сергеевны было пустить к себе в дом совершенно незнакомую девушку, то есть Инну, с ее сомнительными друзьями, то есть нами.
Открыть замок на двери оказалось и в самом деле плевым делом. Не понадобилась даже отмычка. Инна осторожно просунула в щель между косяком и дверью небольшой кухонный нож и, двигая им, загнала обе металлические колбаски в лунки. Первая преграда была успешно преодолена.
– Мы оставим жильцам часть сокровищ, – сказала Инна. – В качестве моральной компенсации. И потом они ведь тоже имеют на них право.
В коридоре и прихожей, где стояли кладовки, было страшно темно. Но, прежде чем приступать к обследованию колонн, нам еще нужно было обезвредить жильцов. Мы осторожно прошли по коридору, светя перед собой фонариком с садящимися батарейками. Свету он давал немного, но это было нам только на руку. Никого не потревожив, мы заперли три двери, просунув между их ручек короткие обрубки металлической трубы, подобранные нами во дворе.
Еще две двери открывались в коридор, и их мы тихо подперли досками. Но оставалось еще три, с которыми так легко было не справиться, – их придется забивать. Действовать нужно было быстро и синхронно, чтобы жильцы не успели поднять тревогу. Пока Инна перекусывала телефонный кабель, братья забивали двери. Мы с Юлей и Маришей им ассистировали. Жильцы квартиры отреагировали как-то вяло, но дружно.
– Что такое? – раздался возмущенный женский голос из-за одной из забитых нами дверей. – В чем дело?
Ей вторили другие возмущенные голоса из других комнат.
– У меня в комнате телефон не работает, они перерезали кабель! Вызовите кто-нибудь милицию. Это бандиты, они нас всех убьют.
– Вы помолчите лучше, – посоветовал, забасил не своим голосом Миша. – Сидите тихо и уцелеете. А то нас тут много, и все ребята до крови жадные. И все равно у вас другого выхода нет, кто будет громко возмущаться, того я своими руками убью.
Женщина испуганно затихла, остальные жильцы благоразумно последовали ее примеру. Половина дела была сделана. Мы попытались зажечь свет в коридоре, но ничего не получилось.
– Инна, – страшным шепотом позвала Мариша. – Ты зачем электрические провода перерезала? Как мы теперь без света действовать будем?
– Я не специально, – ответила Инна. – Ничего, справимся и с фонариком.
– Мы-то справимся, а люди? Мало того что мы им двери попортили, так еще и провода перерезали, – сказала я. – Это вообще тюрьмой пахнет.
– Лес рубят, щепки летят, – сказала Инна. – Говорю же, мы им часть сокровищ оставим. Пусть себе на них нормальные отдельные квартиры купят. Ради этого могут чуток и потерпеть.
– Вот сейчас весело будет, мы открываем кладовку, а там никакой колонны и в помине нет, – сказал Миша.
– Типун тебе на язык, – разозлилась Инна и распахнула дверь ближайшей кладовки.
Радостный крик вырвался из наших глоток. В кладовке и в самом деле была колонна. Причем той самой формы, что была изображена на орнаменте. Миленькая! Я едва не прослезилась при виде ее. Разбрасывая старые валенки, дырявые сковородки, страшно воняющие плесенью одеяла и отжившую мебель, мы с Маришей пробрались к первой колонне и деловито принялись ее обстукивать и выслушивать. Ничего.
Инна с Юлей и кузены управились со своими двумя колоннами одновременно с нами. Мы все собрались в холле и растерянно уставились друг на друга.
– Никаких пустот нет, – сказала Юля. – Осталась одна, последняя. Если и там нет...
Она не договорила. Всей компанией мы подошли к кладовке и подергали за ручку. В отличие от трех других эта была заперта. Причем не на задвижку, а на ключ. Мы пошарили вокруг, но ключ не находился.
– Ломать? – нерешительно спросил Саша у нас.
– Чего уж там, – вздохнула Юля. – Ломай. И так уже дел натворили. Семь бед – один ответ.
Саша резко дернул дверь кладовки и оторвал ручку.
– Кто так ломает! – остановил его старший брат. – Смотри, как нужно.
Он немного приподнял дверь, и она легко снялась с петель. Внутри звякнуло что-то стеклянное. Мариша немедленно направила внутрь луч своего тусклого фонарика.
– Тут что-то пролилось, – сказала Инна, вступая внутрь. – Под ногами липко. Должно быть, банка с вареньем опрокинулась. Светите лучше, ничего же не видно.
Миша осветил кладовку своим фонарем, и мы вздрогнули. У подножия развороченной колонны, в которой виднелась огромная дыра, среди разного хлама лежало чье-то тело. Липкая жидкость, в которую вляпалась Инна, войдя в кладовку, на самом деле была не сиропом от варенья, а кровью, натекшей от мертвого тела женщины, лежащего тут же. В растерянности мы стояли в дверях, не зная, что предпринять дальше.
Первой в себя пришла, как ни странно, Юля.
– Сокровища пропали, – сказала она. – Странно, кто бы мог подумать, они действительно были. А я до последнего момента не верила. Может быть, теперь посмотрим, кто эта несчастная?
– Да, – вздохнула Мариша.
Мы перевернули тело. На лбу незнакомой нам молодой женщины была рваная рана. Но кровь натекла не из нее, а из раны на затылке. Рядом валялся окровавленный камень, которым ей, по всей видимости, и
