отметить с коллегами день начала каторжных работ. Но, так и быть, откроем. Сейчас она нужнее.
Саша проворно откупорил бутылку, Вера достала стаканы, и мы все выпили по паре глотков оказавшегося удивительно мягким коньяка.
– Вы рассмотрели убитую? – спросила у Нины Сергеевны Мариша.
Та вздрогнула и кивнула.
– Сама не понимаю, как у меня духу хватило, – призналась нам она. – Не знаю, что на меня нашло. Красивая женщина, должно быть, была. Она и после смерти красавицей осталась. Но мне она незнакома. Хотела бы я знать, откуда она там взялась? Или это сообщница тех бандитов, которые нас всех заперли по комнатам? Кстати, а вы рассмотрели их?
– Мы? Их... рассмотрели? – удивилась Мариша. – Ах да, – вспомнила она придуманную нами историю. – Нет, мы их не рассмотрели. Они очень быстро сели в машину и уехали. Но их было четверо. Четверо мужчин в черных масках. Вот поэтому мы и заволновались о том, как вы тут. Согласитесь, подозрительно, когда среди ночи из дома выскакивают четверо здоровенных парней в масках. По-моему, у них на головах были черные чулки с прорезями для глаз. А машина была тоже черная. Джип. Номера я не запомнила, а вы? – обратилась она к нам.
Никто из нас номера тоже не запомнил. Просто удивительно.
– Как жаль! – расстроилась Нина Сергеевна. – В следующий раз будьте внимательней.
При этих словах матери Вера едва не захлебнулась коньяком, который она под шумок приканчивала в одиночку.
– Там, в кладовке, в колонне еще и дыра откуда-то взялась, – похлопав дочь по спине, озабоченно продолжила Нина Сергеевна.
– В колонне? – вполне натурально удивилась Юля. – В какой колонне?
– Ах, вы же не знаете. У нас раньше в холле стояли четыре колонны. Они нам страшно мешали, вот мы с соседями посоветовались и обшили их досками. Получились отличные кладовки. Так вот в той колонне, которая в нашей с дочерью кладовке, образовалась дыра. Словно кто-то вытащил из нее с десяток кирпичей. А еще вечером дыры не было. Я ставила в кладовку банки с консервированными заготовками. Все было в порядке.
– А дверь кладовки вы за собой закрыли? – спросила Инна.
– Конечно, я всегда ее запираю на ключ. У нас тут в квартире есть один субъект, Петр Семенович, вечно пьяный. Всю пенсию на выпивку тратит, а закуску у нас из кастрюль таскает. Прямо ничего оставить на кухне без присмотра нельзя. Даже макарон, и тех обязательно недосчитаешься. Ну, а если бы он добрался до моих заготовок, то нескольких банок я бы точно лишилась. У нас кладовка на двоих с дочерью. Вообще- то кладовок четыре, а комнат в квартире восемь. И в каждой живет по одному человеку. Так что на двух соседей приходится одна кладовка. У нас с дочкой две комнаты и собственная отдельная кладовка. Остальные продукты в кладовках не держат, а только всякую рухлядь, поэтому они у них не запираются. Но я все не могу понять, кому понадобилось ломать колонну? Это даже на Петра Семеновича не похоже.
– А кто еще у вас в квартире живет? – спросила Инна. – Кроме вас с дочерью и Петра Семеновича.
– Еще есть Лев Семенович, – сказала Нина Сергеевна. – Только не подумайте, что они браться. Упаси бог. Лев Семенович в прошлом дантист. Очень приличный старик. Не пьяница. Среди евреев я вообще пьяниц не встречала. И наркоманы среди них если и попадаются, то единицы. Вот они умеют своих детей воспитывать. Молодцы!
– А кто еще? – спросила Инна.
– Еще Наташа. Наша ответственная по платежам. Неплохая женщина, только очень уж своей личной жизнью обеспокоена, а она у нее все не складывается. Впрочем, бедняжку можно понять, лет ей уже без малого за сорок, а все не замужем.
– И мужчины к ней ходят?
– Да, один какой-то то ли водопроводчик, то ли грузчик заглядывает. Только не ясно, выйдет у них что или нет. Он больше поесть и чаю, или чего покрепче, выпить приходит.
– Мама, как тебе не стыдно. Это ее брат! – укорила мать Вера.
– Может, и брат, потому что на ночь никогда не остается, – согласилась Нина Сергеевна. – Это вместе с нами уже пять. Еще живет Паша – симпатичный такой молодой человек. Ему вряд ли больше тридцати.
– Что ты, мама. Ему еще и двадцати пяти нет, – сказала Вера. – Он в компьютерной фирме работает.
– Очень положительный. Не пьет, не курит. И очень аккуратный. Мы по уборке квартиры дежурим неделями, а как его неделя приходит, вся квартира просто сверкает чистотой. А еще у нас есть одна бабка- пенсионерка, но, как и я – еще работает. Врач в детской поликлинике, Серафима Владимировна. Славная такая, дети у нее отдельно живут. Серафима Владимировна покушать очень любит, часто плиту занимает. Ну, а так пожаловаться на нее не могу. Она тут только в будние дни живет, а на выходные к внукам ездит.
– И кто последний?
– Кого же я забыла? – удивилась Нина Сергеевна. – Паша-компьютерщик, Наташа, Серафима Владимировна, Лев и Петр Семеновичи и мы с Верой. Итого семь человек.
– А Платон? – напомнила маме Вера. – Как это ты его забыла?
– Кто такой? – насторожилась Инна.
– А, это отдельный разговор, – усмехнулась Нина Сергеевна. – В каждой коммуналке обязательно найдется пара-тройка соседей, которые всем остальным кровь портят. Вот и у нас. Пьяница Петр Семенович и этот Платон.
– Тоже пьет?
– Нет, пить особенно не пьет. Но у него другая беда, до женщин больно охоч, – сказала Нина Сергеевна. – Он, как приехал, сразу же к моей Вере стал лыжи вострить. А моя-то дурочка в него и влюбилась. Верила каждому слову. Ни за что не хотела признавать, что у него, помимо нее, еще куча баб имеется. Хорошо, что я вмешалась и вовремя открыла ей глаза на то, что это за тип такой. Правду я говорю, Вера?
Дочь промолчала, сделав вид, что внимательно изучает посуду в шкафу и не слышит слов матери. А Нина Сергеевна тем временем разошлась. Видно было, что неизвестный Платон здорово ей насолил, еще больше, чем ненавистный Петр Семенович, таскающий у нее под шумок макароны из кастрюль.
– Уж скольких Платон всяких девок сюда переводил, мне даже и вспомнить страшно, – начала рассказывать Нина Сергеевна. – И где он таких только брал? На вокзалах, не иначе. И цыганки были. В золоте все, а глазами так по сторонам и зыркают. Только и гляди, чтоб в комнату не пробралась или потом своих на квартиру не навела. И какие-то грязные девки, после которых только и жди заразы. Мы даже в ванне мыться перестали, брезгуем.
– Что же он всегда на таких дешевых западал? – спросила Мариша. – Денег мало?
– Насчет этого не знаю, я у него в кошельке не считала, – нахмурилась Нина Сергеевна. – Только не думаю, чтобы он больно богат был. Иначе бы купил себе отдельную квартиру. Спросите у Веры, может быть, она знает, кем он работает.
На этот раз Вера отреагировала быстро.
– Он бандит, – сказала она. – Вот так-то. Только очень мелкий. А на отдельную квартиру еще не заработал, да и не заработает никогда. Все на своих баб тратит, на этих тварей ему не жалко.
Ненависть, явственно прозвучавшая в словах Веры, заставила нас с подругами многозначительно переглянуться.
– Вообще-то он не жадный, – ничего не заметив, сказала Нина Сергеевна. – Вечно нас чем-нибудь угощает. Вот и давеча принес коробку пирожных и каждому по две штуки выделил. Кто какие любит. Нам с Верой достались корзиночка с белковым кремом и ягодками, «Наполеон» и два эклера с шоколадным кремом. А Серафиме Владимировне так и вовсе шесть штук дал, чтобы внукам отвезла и сама полакомилась. Нет, если бы не бабы, то он парень неплохой. И детей любит, играет с ними, возится.
– А к кому из двух молодых мужчин, проживающих в квартире, по-вашему, могла прийти в гости убитая женщина? – спросила Инна у Нины Сергеевны.
Но вместо нее ответила Вера.
– С чего вы взяли, что она именно к нашим соседям в гости пришла? – накинулась она на Инну. – Она
