масла и поставила на огонь. Затем она принялась вдохновенно рубить и шинковать свежие овощи, готовя роскошный салат по-гречески, куда, помимо сладкого перца, помидор, лука и зелени, входили еще чеснок и раскрошенный соленый сыр «Фетаки». Внезапно она остановилась.
– Но все это, – сказала она с пафосом, – не объясняет того, кто убил Людмилу и кто похитил Бритого. И куда отправилась Инна со своей больной головой? Еще утром она уверяла меня, что шагу ступить не может. А теперь ее и след простыл.
– Если Людмила – это действительно Вероника, то скорее всего ее убил сообщник. Тот, с которым она искала свои сокровища, – сказала Мариша. – Ведь если сокровища существуют, и ключ к тайнику – соединенные браслеты, то владелицей их, бесспорно, является Вероника. Она ведь прямая наследница Ипатьева?
– Да уж, если Ипатьев и в самом деле разграбил сокровищницу какого-то фараона, то Вероника оказалась вполне достойной преемницей своего предка. Думаю, что он был бы доволен ее поведением – за исключением одного. Вряд ли он бы одобрил, что она повернулась спиной к убийце и позволила себя убить.
– И где мы будем искать ее убийцу? – спросила Мариша.
– А чего его искать? Он сам появится, когда мы продолжим поиски сокровищ. Где эта Инна шляется? Из-за ее больной головы мы не поехали сегодня в поместье Ипатьевых, а она вот взяла и ускакала. И голова ей не помеха.
А тем временем Инна вместе с Крученым, Максом и обеспокоенным своим будущим Славой подъезжали к дому Бритого.
– Смотрите, человеку, кажется, плохо, – сказал Слава, показывая в окно на проезжую часть. – Сейчас упадет. А тут движение, задавят бедолагу.
– Полно тебе всякую пьянь жалеть, – осадил его Крученый. – О своей судьбе лучше подумай.
– Знакомое что-то, – пробормотал Макс, взглянув на человека в грязной одежде, покачивающегося на краю тротуара. – Крученый, глянь.
– Отстань! – рявкнул Крученый, не поворачивая головы.
Но Инна, отличающаяся редким любопытством, взглянула в окно. Увиденное явно поразило ее. Она прилипла к стеклу, стараясь рассмотреть человека. Но, увы, Крученый ехал слишком быстро. Слава тоже прилип к окну. Покачивающегося пьяницу буквально выхватил из-под колес машины какой-то смазливый парень.
– Вроде бы Огурец, – удивился Слава. – Я же говорил, он парень неплохой. Вот и бомжа пьяного от верной смерти спас.
– Да хватит вам! – возмутился Крученый. – Дурака не валяйте. Бомж, огурец, вам сейчас о другом надо думать. Приехали уже. Слава, придумал, что «мамочке» в качестве приветствия скажешь?
Вся компания выгрузилась из машины и направилась к дому Бритого.
– Боюсь ужасно! – сообщил Слава Инне, когда они стояли возле дверей квартиры Бритого. – А ну как не сработает?
– Вот сейчас мы это и выясним, – сказал ему Крученый и решительно нажал на кнопку звонка.
За дверью раздались тяжелые шаги, и на пороге появилась Анжелика Ивановна собственной персоной.
– Мама! – воскликнул Слава, бросаясь Анжелике Ивановне на грудь. – Смотри, кого я привел! Это же моя невеста Инна! Мама, память совершенно вернулась ко мне. Я теперь вспомнил практически все. Конечно, какие-то мелкие детали еще ускользают. Но, думаю, со временем все наладится. А в случае чего Крученый мне их напомнит.
Анжелика Ивановна перевела ошарашенный взгляд с Инны на Славу, потом на Крученого. И напоследок уставилась снова на Славу.
– Что, что все это значит? – запинаясь, спросила она. – Какая я тебе мама? Ты что рехнулся, придурок? И зачем ты притащил сюда эту девку? Тебе же строго-настрого было велено держаться от нее подальше!
– Мама, по-моему, вы забываетесь! – нагло заявил Слава. – Вы в моем доме. Инна моя невеста, так что – прикуси язык, старая калоша! И поздоровайся с моей дорогой невестой. Я встретил ее, и меня словно озарило. Это же она, Инна. И я, мама, сразу понял, что я должен ее немедленно с тобой познакомить.
До Анжелики Ивановны постепенно стал доходить скрытый смысл слов Славы.
– Сынок! – неожиданно воскликнула она, бросаясь на грудь Бритого всей своей тушей, в которой было никак не меньше двух центнеров. – Сына, как я рада, что память к тебе вернулась. Господи, какое счастье!
И Анжелика Ивановна зарыдала в голос, вытирая глаза огромным мужским носовым платком в крупную красную клетку, по краям неожиданно обшитым кокетливыми кружевными оборочками.
– Мама, – растроганным голосом произнес Слава. – Это я! Я вернулся, и Инна со мной.
– Как я рада! – всхлипнула Анжелика Ивановна и снова принялась обнимать своего сыночка, точно на ощупь проверяя, в самом ли деле это он.
– Ладно тебе, – вяло отбивался актер, мастерски играя застенчивого сына. – Лучше с моей невестой познакомься.
Инна вышла вперед и вызывающе уставилась на свекровь. Но старая каракатица ее удивила. Анжелика Ивановна просияла просто небесным светом и бросилась обнимать теперь уже растерявшуюся Инну.
– Доченька! – оглушающе рыдала она, нежно склонясь над Инной. – Доченька, да как же я рада тебя видеть. Какая красавица ты у нас, оказывается! А я и думаю, ходят тут девицы, одна другой страшней, и все говорят – невесты, невесты. А где настоящая-то сыночки моего невеста, и непонятно. Да и где сыночка-то своего искать, тоже один бог знает. Без памяти ведь по улицам бродил, хорошо еще нашли. А тут и милиция сообщила, что умер он. Пока суть да дело, решили никому ничего о том, что жив он, не говорить. Пока, значит, к сыночку память не вернется полностью. А она и вернулась! Господи, счастье-то какое! Сына! Доча!
На взгляд Инны, мама явно переигрывала в своем бурном восторге при виде сына и невестки. Но Крученый казался довольным. Должно быть, у них так полагается, подумала Инна и содрогнулась. Тут на сцену выступил Огурец, который до этого отсиживался на лестничной площадке внизу. Он разумно предоставил жене принять на себя первый удар. Но все обошлось хорошо, и теперь Огурец старательно изображал, что он бежал по лестнице и прямо-таки задыхается. Анжелика Ивановна тем временем ловко оттерла Славу от двери.
– Ты, гад, что затеял? – спросила она вполголоса. – Что за игру ведешь?
– А вы мне не грозите, – тоже прошипел Слава. – Чего вы тут глаза на меня таращите? Что вы мне можете сделать? По всем документам я – Бритый. Вы сами засвидетельствовали, что я ваш якобы погибший сын. В милицию вы на меня жаловаться пойдете? Тогда не забудьте и про свои махинации с завещанием рассказать.
– Ты, гусь рваный, проваливай! – рассвирепела Анжелика Ивановна. – А с этой Инной я сама разберусь.
– Ну, нет, – уперся тот. – Где Жаклин?
– Дома твоя девка, и деньги у нее, – прошипела мамаша Бритого. – Что ты успел этой Инне растрепать?
– Ничего, она уверена, что я ее жених – воскресший из мертвых Бритый, – в полном согласии с отрепетированным сценарием сказал Слава. – И Инна очень рада нашему воссоединению и тому, что ко мне наконец вернулась память. Поэтому очень хорошо, что вы Жаклин домой отправили. Инна значительно красивее. И вообще, мне такая жизнь решительно начинает нравиться. Красивая невеста, богатый дом, деньги. И все это мое. А в придачу еще любящая мать. Не так ли?
Анжелика Ивановна набрала в легкие побольше воздуха, чтобы излить на вероломного предателя свой гнев. Но тут краем глаза увидела Крученого и Инну.
Ох, недаром предупреждал их Слава, мамаша Бритого и в самом деле была артисткой, каких еще поискать. В один миг она умудрилась сменить выражение ненависти и гнева на маску материнской любви. И снова вошла в образ матери, которая просто сама не своя от радости при виде выздоровевшего сына. И своей обожаемой невестки. И никогда-то она ничего и не замышляла за их спинами. Надо же такое
