Никаких авторских прав ученый тоже не требовал. И хотя бумаги были подписаны и оформлены как положено и работа тоже лежала передо мной, мне показалось все это странным. Я взял труд молодого ученого и поехал к нему домой разбираться. Думаю, что не нужно снова пересказывать его историю. Достаточно того, что я понял: мои ближайшие соратники и сотрудники оказались замешаны в очень грязном деле. Не говоря уж о том, что они пошли на прямое преступление, нанеся парню моральный и физический ущерб, они попрали звание ученого. Я был в бешенстве и помчался к Мишке выяснять отношения.
– А он?
– Сначала от всего отпирался – и что работу ему подбросили таинственные доброжелатели, и твердил, что старался для меня. Потом пытался поэксплуатировать мою жадность. Не знаю, если бы я немного остыл, то, возможно, не так бурно отреагировал бы на его слова. Но теперь я чуть не убил его. Он здорово перетрусил, я видел это по его глазам, и сказал, что он все осознал и готов вернуть ученому его труд и авторские права. Но мною уже руководил ангел мщения. Я потребовал, чтобы Мишка выплатил парню денежную компенсацию и никак не участвовал в разработке этого проекта. Иначе... и я пригрозил ему тюрьмой. Отправить мерзавца на скамью подсудимых, как он того заслуживал, я не мог. Во-первых, он был моим другом, пусть и оступившимся, но все-таки другом. А во-вторых, в понедельник приезжали финны, с которыми мы должны были подписать очень важный для нашей фирмы контракт. Полученные от сделки деньги позволили бы нам, ни от кого не завися, профинансировать разработку изобретения молодого ученого.
– Чтобы потом ни с кем не делиться прибылью? – догадалась Тамара Ильинична.
– Да, – кивнул Валериан Владимирович. – Таков закон бизнеса, никто просто так ничего не делает, поэтому лучше ни у кого и не занимать. Но финны отличались удивительной подозрительностью по части того, с кем работают. То есть если бы до них дошел слух, что один из наших руководящих сотрудников угодил в тюрьму, то о контракте можно было бы просто забыть. Но я взял распечатку работы нашего химика себе. Мишка был настолько подавлен, что не решился протестовать, он заверил, что копии у него нет. Я был готов торжествовать победу, но оказалось, что я недостаточно хорошо знал своего друга. Никогда бы я не подумал, что Мишка способен запереть меня здесь, да еще требовать деньги у моей Фимы. Как она?
– Отлично. С тех пор, как она узнала, что у тебя сразу несколько счетов в разных банках, она уже не так горюет по тебе.
– Я знаю, я виноват перед ней, – покаянно опустил голову Валериан. – Я был дураком. Причем дураком слепым. Сплотил вокруг себя отпетых мерзавцев.
– Послушай, а почему ты так уверен, что твое похищение дело рук Михаила? – спросила Тамара Ильинична. – Я тут видела по крайней мере двоих головорезов, и ни один из них не напоминал ученого. Ты говоришь, что твой Мишка похож на гнома? То есть невысок и толстоват? Здесь я мужиков с такими приметами не видела. Это кто-то еще.
– Невысок и толстоват – это Петр Леопольдович, думаю, он тоже участвовал в деле. А Михаил Федорович, напротив, высокий и худой.
– Но худых тут тоже нет, – возразила Тамара Ильинична.
– Все равно, больше организовать мое похищение некому. И потом, эти типы настырно допытываются, куда я дел рукопись с открытием молодого химика. А о том, что рукопись у меня, знал только Мишка и те бандиты, с которыми он связался, чтобы прижать меня.
– Что же нам делать? – вздохнула Тамара Ильинична. – Может быть, ты отдашь им эту рукопись? Жизнь все-таки важней.
– Понимаешь ли, я уверен, что как только я расстанусь с рукописью, они сразу же убьют меня, а теперь и тебя.
– А меня за что? – простонала Тамара Ильинична. – Что за кровожадность, мы, кажется, не на Сицилии.
– Ты им опасна как свидетель, – пояснил Валериан Владимирович. – И еще есть одно: я догадываюсь, зачем они тебя доставили сюда. Но боюсь, что тебе это будет неприятно услышать.
– Давай говори, – подбодрила его Тамара Ильинична. – За последнее время я столько всего пережила, что вряд ли меня что-то способно потрясти.
– Думаю, что они хотят воздействовать на меня через тебя. Они ведь думают, что ты моя жена, а, стало быть, если я увижу, как тебя пытают, то воля моя будет сломлена. А будь у меня дети, они бы и их сюда притащили. Легче перенести свою боль, чем боль родных.
Тамара Ильинична про себя подумала, что бандиты слишком высокого мнения о Валериане, а потом – еще одно: если у российских бандитов так высоко развито чувство привязанности к женам, то еще не все потеряно для страны. Но тут до нее дошел смысл сказанного Валерианом.
– Они будут меня пытать? – дрожащим голосом спросила она.
Валериан с мрачным видом кивнул. И в это время скрипнула стальная дверь.
– Дорогая Серафима Ильинична, вы совершенно правы! – воскликнул коренастый тип, вошедший в этот момент в камеру.
Тамара Ильинична оторопело уставилась на этого человека. Его внешний вид так поразил ее, что она даже забыла сказать, что она вовсе не Сима. У вошедшего мужчины были явные проблемы с волосами, которые имели собственное представление о том, как им жить, и густо росли по всему его жилистому телу, везде – кроме головы. Ноги у мужчины были слегка кривые, но стоял он на них очень крепко. Как ни странно, лицо у мужчины было довольно приятное, глаза яркие и выразительные, нос прямой. Такое лицо могло бы привлекать к себе, если бы не два шрама. Один шел от брови и до носа, а второй от уха и до ключицы. И тем не менее...
– Смотрите на мои награды? – спросил мужчина. – Поверьте, мне бы очень не хотелось, чтобы и у вас были такие же. Но ваш муж очень упрям. Не знаю, как его убедить, что нехорошо запрещать людям дышать.
– Он мне не муж, – выдавила из себя Тамара Ильинична, завороженно глядя на шрамы собеседника и прикидывая, сможет ли какая-нибудь клиника эстетической хирургии избавить ее от чего-то подобного.
– Ну, конечно, вы на него сердиты! Это можно понять! Но думаю, что долгие совместно прожитые годы неизбежно должны помочь ему сделать правильный выбор. Надеюсь, он не будет жадничать и отдаст нам эти бумаги.
– А сами вы, значит, их уже поискали? – осведомилась Тамара Ильинична. – Теперь я понимаю, это вы обыскивали мою квартиру и квартиру Серафимы. Думали, что Валериан спрятал бумаги там?
– Отдаю должное вашей догадливости, – сказал Гена. – Но сейчас для меня важно воссоединить супругов. Так простите вы Валериана? Не стоит городить проблемы из маленькой шалости на стороне. Что с того? Некоторым мужчинам это необходимо.
– Некоторым? – язвительно поинтересовалась Тамара Ильинична, думая про себя, что ей, как всегда, не везет, в кои-то веки встретился интересный мужчина, так вот – собирается ее пытать и вообще главарь бандитской шайки. – А как вас, собственно, зовут? И кто вы такой?
– Вы можете звать меня Геной, – сказал кривоногий предводитель бандитов и кинул гневный взгляд на своих подчиненных, которых скрючило от сдерживаемого хохота. – И здесь мое царство.
– Значит, я у вас в гостях? – игриво спросила Тамара Ильинична.
– Вы и ваш муж, – подтвердил ей Гена.
– Я уже говорила, он не муж мне, – сказала Тамара Ильинична. – Вы приняли меня за сестру.
– Вам эта ложь не поможет, – огорчился Гена. – Но я восхищаюсь вашей смекалкой и выдержкой, вы сразу же верно оценили ситуацию, такие женщины встречаются одна на миллион. Обычно ваша сестра пытается воздействовать на психику мужчин визгом и воплями. На меня такие аргументы действуют плохо, я начинаю свирепеть.
Тамара Ильинична, которая как раз прикидывала, а не забиться ли ей в истерике, прикусила язык.
– Но я действительно не его жена, – сказала он. – У нас с сестрой очень похожи голоса, все путают. Вот она и попросила меня остаться на телефоне, чтобы ждать звонка похитителей, а сама поехала в офис мужа, чтобы разузнать там поподробней о Софочке.
– О ком? – заинтересовался Гена.
– О Софочке, – простодушно повторила Тамара Ильинична. – О заместительнице Валериана Владимировича. Это она шантажировала нас, но мы подозреваем, что с вашей подачи.
