форме. – Сдаваться я не могу, если я вернусь, не выполнив задания, мне все равно не жить. Так что от твоей пули или от другой – разницы нет.
С такой дилеммой Картохин даже в мыслях не сталкивался. Он посмотрел на мирно сопящую Софочку, и ему стало очень жаль женщину, такую беззащитную и мирную в этот момент.
– А что, если ты в нее выстрелишь, но промажешь? – предложил он. – А я тебя арестую, и в тюрьме они тебя не найдут.
– Много ты понимаешь, – презрительно бросил пришедший. – Именно в тюрьме они меня и найдут. У меня нет выхода, ты пойми.
– И за что же ты ее должен убить? – решил завязать разговор Картохин, ожидая, что ситуация как-то изменится.
– Знает много, – пояснил киллер. – Вот мне и велено ее убрать.
– Кто велел?
– Этого мне знать не нужно, – сказал парень. – Сам видишь, что получается, когда слишком много знаешь, – и он кивнул на посапывающую под дулом пистолета Софочку.
Убийца поддерживал этот разговор, как ни странно, с той же целью, что и Картохин. Он тоже рассчитывал на то, что ситуация изменится и ему удастся выполнить задание и уйти живым. К сожалению, в этом ему здорово мешал странный парень, на которого почему-то не подействовал хлороформ. Как ни хотелось убийце избежать лишней крови, а паренька придется убрать. И чем скорей, тем лучше. Картохин в этот момент как раз боролся с собой, пытаясь убедить себя, что враг он и есть враг, что разговор был заведен лишь с единственной целью – усыпить его бдительность.
Но проклятая совесть Картохина совсем некстати вякнула, что, мол, как-то неловко стрелять в человека, с которым только что совсем по-дружески беседовал. Дальше события развивались совершенно стихийно, и от Картохина зависели очень мало. Киллеру надоело ждать, он развернулся словно змея и выстрелил в Картохина. Тот ничего не успел понять, как вдруг ощутил в груди страшную боль, и его палец просто инстинктивно нажал на курок. Прогремел еще один выстрел.
Наконец-то проснувшаяся от стрельбы, которая вдруг началась буквально в двух шагах от ее постели, Софочка завизжала так, что у Картохина заложило уши.
«Странно, – подумал он, – меня ведь убили, почему же я что-то слышу?»
Приходилось признать удивительную вещь: убийца промахнулся. Картохин пошевелился и тут же сморщился от боли. Нет, убийца не промахнулся, попасть он все-таки попал. Картохин опустил глаза, стараясь не обращать внимания на истошный бабий крик, от которого у него прямо лопались перепонки, и оценил ущерб, который нанес ему выстрел.
К его удивлению, оказалось, что кровью он вовсе не истекает и вообще никаких повреждений, кроме дыры в левом кармане рубашки, на нем нет. Картохин пощупал рубашку и с удивлением вытащил из нее то, что было старинными прадедушкиными часами-луковицей, которые сунула ему на счастье его мама. Прадед был чекистом, и его часы, по мнению мамы Картохина, могли отвести любую беду. Конечно, от часов мало что осталось, но то, что осталось, Картохин с благоговением положил обратно в карман, клятвенно пообещав себе с этого дня всегда слушаться маму.
На груди расплывался огромный синяк, но это все были пустяки. Поняв, что он жив и даже не ранен, Картохин сразу же почувствовал себя лучше и пошел смотреть, что произошло с остальными. С Софочкой, которая висела на прутьях клетки и завывала дурным басом, он разобрался быстро, просто влепив ей смачную пощечину. Это он-то, который стеснялся всех женщин без разбора, считая их существами высшего порядка.
Затем в наступившей тишине он приступил к осмотру киллера. Вот он убит, даже врача звать не нужно. В центре его не очень большого лба, даже удивительно, как Картохину удалось туда попасть, зияла аккуратная дырочка. Картохин полюбовался на дело рук своих и внезапно обернулся к Софочке, которая пугливо наблюдала за ним.
– Ты знаешь этого человека? – спросил он у нее самым суровым голосом, на какой был способен. – Думаю, что нет. А между тем, ему приказали тебя убить. За этим он сюда и явился.
– К-кому понадобилось меня убивать? – пролязгала зубами Софочка. – Он просто перепутал камеры. Он хотел убить кого-то другого.
– Ну, нет, – усмехнулся Картохин. – У него было достаточно времени, чтобы разобраться, что к чему. Ему нужна была именно ты, можешь не сомневаться. Значит, у тебя нет догадок, кто бы мог его послать?
Вместо ответа Софочка заплакала.
– Ну, как знаешь, – сказал Картохин, притворяясь, что уходит. – Только учти, что эти люди просто так не успокоятся. Один раз сорвалось, так они второй заход сделают. Только во второй раз они будут действовать хитрей.
Видя, что Софочка по-прежнему рыдает, он сделал один шаг по направлению к двери. Всего лишь один крохотный шажочек, но Софочке почудилось, что сейчас из всех щелей полезут убийцы, жаждущие ее крови, а симпатичный милиционер – единственная ее защита – сейчас уйдет.
– Подождите! – завопила она. – Я знаю. То есть догадываюсь. Но я согласна обсудить это.
– Вот это другое дело, – очень довольный, пробормотал Картохин, возвращаясь и отпирая замок. – Пройдем ко мне, здесь нам поговорить спокойно не дадут.
И точно, выстрел Картохина наконец-то привлек к себе внимание. В дверь вошел еще один мент. Картохин только подумал, что слишком много тут развелось незнакомых ментов, как вошедший потянулся за оружием. К счастью, Картохин еще не успел спрятать свой верный ствол, поэтому выстрелил первым. На этот раз он действовал вполне сознательно, этот маскарад начал его раздражать. Но убивать противника он не собирался, тот был ему нужен для дела. Поэтому он прострелил ему правую руку, а когда «мент» попытался его укусить, заодно – и ногу.
Итак, свидетелями Картохин себя обеспечил. Когда наконец соизволили появиться его настоящие коллеги, которым вроде бы померещился какой-то шум, Картохин передал им двух бандитов, а сам сосредоточился на Софочке. В том, что произошло, был один положительный момент. Если до сих пор Софочка еще колебалась, стоит ли рассказывать милиции все, что она знает, то теперь она была полна решимости заложить все и вся.
– Рассчитывать на благодарность людей в этом мире не приходится, – заявила женщина Картохину. – Вон она, благодарность в квадрате, на полу валяется.
Картохин ободряюще похлопал арестованную по плечу и приготовился слушать. Он предчувствовал, что в откровениях Софочки кроется разгадка преступления. Его также не оставляла мысль, что Софочка может знать, где искать похищенного. Искать, найти и тем самым доказать капитану, что он вовсе не такое уж ничтожество.
Серафима Ильинична закончила переговоры и с довольным видом повесила трубку.
– Все устроилось отлично, – с облегчением произнесла она. – Полковник сразу понял, о каком бункере идет речь. До него и самого уже не раз доходили слухи, что возле тех мест в лесу замечены подозрительные типы, которые явно не тянут на ученых. Он поможет нам освободить Валериана. Сейчас полковник приедет к нам, и мы вместе разработаем план.
– Отлично, – одобрил Сева. – А пока нужно получить у вашей Глафиры рукопись с изобретением этого Томова. Как вы думаете, она уже проснулась?
– Она ранняя пташка, – процедила Серафима Ильинична, которая все еще не могла простить Глафире, что та пользовалась доверием ее мужа.
Тем не менее Сима пересекла лестничную площадку и позвонила в дверь соседки.
– Серафима Ильинична, душенька! – расплылась в улыбке Глафира. – Заходите! Ранний гость самый дорогой.
– Вообще-то я к вам по делу, – сказала Серафима Ильинична, не без отвращения выдавливая ответную улыбку. – У вас есть одна вещь, которая принадлежит моему мужу. Он вам ее передал в субботу утром. Так вот, прошу вас мне ее вернуть.
Глафира внимательно посмотрела на Серафиму Ильиничну из-под полуприкрытых ресниц и ничего не сказала.
– Вы меня слышите? – начала закипать Серафима Ильинична. – Отдайте рукопись.
– Не знаю, откуда вам известно про рукопись, только я вам ее не отдам, – неожиданно сказала
