— Слушаю, майор Голубев.
— Как дела, товарищ Голубев?
— Выполнили два вылета. Находимся в готовности. Группа Цыганова на острове работает по вызовам штурмовиков. Потерь нет, — лаконично доложил майор.
— Надо лететь в тыл — за именными истребителями. Ясно?
— Ясно, — ответил Голубев. — Пошлю трех летчиков.
— Нет. Не так, — мягко поправил генерал Самохин. — Вы возьмите двух летчиков и сами тоже отправитесь на завод. Завтра за вами придет Ли-2. Понятно?
— Слушаюсь, товарищ командующий, — ответил Голубев и положил трубку.
Известие обрадовало. Майор сел за стол, уперся в него локтями, уже обдумывая, как лучше выполнить возложенную на него миссию. Заметив вопросительные взгляды начальника штаба и оперативного дежурного, пояснил:
— Завтра летим за подаренными истребителями. — Посмотрел на стоящего рядом Бискупа и добавил: — Вы останетесь за меня.
...Выйдя из транспортного самолета на тыловом аэродроме, гвардейцы увидели три отдельно стоящих Ла-5. Глянцем отливала свежая краска их поверхностей. Борт одного украшали слова: 'От трудящихся Волховского района Ленинградской области Герою Советского Союза гвардии майору В. Ф. Голубеву'.
Вскоре подъехала делегация земляков-волховчан. Собрались рабочие завода, авиаторы местного гарнизона. И начался митинг. Выступившие говорили о победах Красной Армии, мужестве балтийских летчиков. Предоставили слово Голубеву. Он взволнованно сказал:
— От души благодарю вас, дорогие земляки, за заботу о нашей авиации. А мы, фронтовики, полной мерой отплатим немецко-фашистским захватчикам за слезы и горе советских людей. Нет и не будет им пощады.
— Именной самолет — очень дорогой для меня подарок. Дорогой не только потому, что трудящиеся Волховского района собрали и внесли в Государственный банк из своих трудовых сбережений 230 тысяч рублей деньгами и 569 тысяч рублей облигациями. Вдвойне дорого, что я получил его от земляков, которые сами меня разыскали и следили за боевыми делами. Воевать на таком истребителе считаю величайшей честью.
Когда митинг закончился, Голубев сел в кабину, поднял 'лавочкина' в небо. Собравшиеся с захватывающим интересом наблюдали, как послушная воле летчика машина легко выписывала над аэродромом замысловатые фигуры. Истребитель сделал переворот, затем петлю Нестерова, двойную восходящую бочку и снова переворот. Он то стремительно рвался ввысь, то вихрем проносился низко над землей, оглушая людей могучим ревом мотора. Едва Василий закончил пилотаж, взлетели и другие истребители, пристроились к ведущему. Голубев покачал крыльями, передал по радио на землю: 'Спасибо за подарок!' Группа развернулась, взяла курс на свой аэродром.
Когда самолеты приземлились, Голубев подошел к своему технику:
— Принимайте подарок!
Тот обошел вокруг самолета. Погладил крылья, провел ладонью по надписи на фюзеляже и сказал:
— Теперь у вас два истребителя, товарищ майор. 'Как все изменилось!' — подумал Голубев. В начале войны самолетов в полку не хватало, и летчик стремился получить хоть какой-нибудь старенький истребитель. Многие из нас были тогда 'безлошадными'. Вспомнилось: зимой 41-го, когда шли самые тяжелые бои под Тихвином, решалась, по существу, судьба Ленинграда, в полку осталось только четыре исправных 'ишачка'.
— Зачем же мне два истребителя? — спросил он. — Мы ведь ждем пополнение. Вот и отдадим вторую машину новому хозяину.
В декабре в боевой работе авиаторов наступило затишье. Погода резко испортилась. Утром аэродром закрывали густые туманы с моря. Днем свирепствовали колючие метели. К вечеру их сменяли снегопады. В такие дни полк решал только две задачи: вел разведку Финского залива и аэрофотосъемку переднего края обороны противника. Эти задания выполняли лишь наиболее подготовленные летчики.
Голубева охватила тревога: длительные перерывы снижают уровень летной выучки. Чтоб поддерживать себя в форме, летчикам нужны постоянные тренировки, как музыкантам или спортсменам. Если нет тренировок, человек утрачивает способность ориентироваться в воздушном пространстве, притупляется его глазомер, появляется неуверенность в управлении самолетом. Но капризам природы ничего не противопоставишь. Голубев сидел на КП и ждал, когда поступит донесение от вылетевшей на разведку пары истребителей.
Зазвонил телефон. Майор поднял трубку. Услышал голос командира дивизии:
— Василий Федорович, к вам выехали командующий Военно-Воздушными Силами Военно-Морского Флота генерал-полковник авиации Семен Федорович Жаворонков и командующий ВВС флота генерал- лейтенант авиации Михаил Иванович Самохин.
С тех пор как Голубев стал командиром полка, столь высокий гость из Москвы приезжал сюда впервые. Но раз он едет, то, видимо, по важному делу.
На аэродроме Голубев представился Жаворонкову. А в пути к КП полка кратко доложил, что требовалось, ответил на вопросы. Спустившись в землянку, Жаворонков остановил майора:
— Как воюете, знаю. Сейчас поговорим о другом. Вы встречались в боях с вражескими истребителями 'Фокке-Вульф-190'? Что за новинка?
— Пришлось драться и с этими 'фокке-вульфами', товарищ командующий, — ответил Голубев. — У них усилена лобовая броня, поставлены четыре пушки с большой дальностью стрельбы и два пулемета. Они превосходят 'мессершмитты' в скорости. Но маневрируют тяжеловато, быстро набирают скорость при пикировании. А в наборе высоты отстают от Ла-5. Все это мы быстро разгадали. Применяем новую тактику: в лобовую атаку не идем, стремимся вести бой, используя восходящие маневры, не терять скорость и преимущество в высоте.
— Ваш опыт ценен, — заключил Жаворонков. — Его надо обобщить. Сделайте подробную разработку. Она пригодится летчикам других полков.
— Есть, — ответил майор.
Генералы Жаворонков и Самохин поинтересовались настроением авиаторов, их бытом. Голубев с гордостью доложил: настроение у всех боевое. И бывалые, и молодые летчики ведут бои смело и напористо, превосходства в воздухе не отдают. Подошел оперативный дежурный, сообщил, что сели выполнявшие задание по разведке истребители.
— Больше самолетов в воздухе нет? — спросил Жаворонков и, услышав подтверждение командира, приказал собрать личный состав.
Гвардейцы-авиаторы быстро заполнили просторное помещение одного из аэродромных строений. Генерал-полковник авиации Семен Федорович Жаворонков напомнил: после январской операции 1943 года Ленинград имеет связь с Большой землей через узкую полоску южнее Ладожского озера, но гитлеровцы по-прежнему у стен города. Они стремятся любой ценой удержать Ленинград в тисках блокады, сохранить контроль над акваторией Финского залива и Балтийского моря, чтобы предотвратить выход Финляндии из войны. Но планам этим не суждено сбыться, час расплаты неотвратимо приближается. Командующий призвал авиаторов настойчиво готовиться к боям по полному разгрому гитлеровцев на северо-западном участке советско-германского фронта.
— А сейчас хочу выполнить приятную миссию, — сказал генерал после этого. — За умелое руководство боевой деятельностью полка и нанесение врагу большого урона наши английские союзники наградили майора Голубева Орденом Британской империи 4-й степени.
Жаворонков прикрепил орден к груди майора, крепко и долго жал ему руку. В помещении раздавались дружные аплодисменты.
— Служу Советскому Союзу, — ответил Голубев.
Жаворонков и Самохин уехали. А авиаторы еще долго не расходились. Отовсюду слышались поздравления. Люди с интересом рассматривали незнакомый орден: в части никто еще не имел иностранной награды. Голубев был горд тем, что слава полка разнеслась не только по Балтике, всей стране, но достигла и Британских островов.
