Подняв руку, он согнутым пальцем поправил свои роскошные усы, после чего спросил у нас обоих:
– Так что будем делать, интеллигенты?
– А какие есть варианты? – осторожно поинтересовался я.
– Вариант первый. – Старший лейтенант Сивоконь стукнул ладонью по папке. – Оформляем, как положено, задержание. Завтра же народный суд рассмотрит ваше дело. Свидетели у нас имеются. – Участковый взглядом указал на притихших на своей скамейке старушек-доносчиц. – Никаких смягчающих обстоятельств у вас нет. Так что получите по полной программе: пять лет исправительных работ и еще пять лет поражения в правах.
– За что? – удивленно вскинул брови Витька.
Но участковый, похоже, принял его возмущенный возглас за проявление испуга.
– За тунеядство, милый мой, – ехидно улыбнулся он. – Весь народ работает на благо Отечества, а вы здесь на скамеечке в тенечке прохлаждаетесь.
Теперь-то я наконец понял, почему во дворике не было никого, кроме старушек-пенсионерок. Трудовая дисциплина в этом мире укреплялась путем применения карательных мер к каждому, кто оказывался уличенным в уклонении от выполнения трудовых обязанностей. Ну а старушки, которым долгими тоскливыми днями нечем было заняться, принимали посильное участие в выявлении и обличении тунеядцев и прогульщиков. При этом они еще, наверное, вспоминали свою светлую молодость и то, как сами, не жалея сил, с рассвета до заката горбатились на благо родной страны, которая отблагодарила их за это пенсиями, то есть наборами продовольственных карточек, дающими возможность разве что только не помереть с голоду.
– Должно быть, руководители предприятий, где вы работаете, уже подали заявления на ваш розыск, – продолжал между тем участковый. – Так что, как говорится, собирайте вещички, интеллигенты.
Старший лейтенант Сивоконь снова усмехнулся так, словно изрек что-то невероятно остроумное, да еще и посмотрел при этом на нас с Витькой, как будто хотел спросить, почему нам не весело.
– А как насчет второго варианта? – поинтересовался Витька.
Не знаю, что было у моего приятеля на уме, но лично мне хотелось бы уладить дело миром. Конечно, ситуация, в которой мы оказались, была глупее некуда. Данный вариант реальности имел очень мало общего с тем миром, в который мы хотели бы вернуться, он был для нас всего лишь временной остановкой на пути. Все, что мы сделали здесь, – всего-то купили пачку сигарет и получили бесплатную газету. Вели себя тише некуда, и все ж – на тебе! – оказались злостными нарушителями закона. Само собой, можно было решить дело с помощью клиппера. Но в таком случае мы, во-первых, вновь превращались в беглецов, теряя при этом контроль над ситуацией, которую, как нам казалось, мы уже почти держали в руках. Что преподнесет нам новый вариант реальности, можно было только гадать. А во-вторых, пришлось бы оставить старшему лейтенанту Сивоконю наши паспорта, что тоже было нежелательно, – кто знает, где и при каких обстоятельствах нам вновь могли понадобиться документы?
– Второй вариант сводится к тому, – участковый расстегнул папку и достал из нее два листа бумаги, на которых были отпечатаны какие-то официальные бланки, – что вы отправляетесь добровольцами на фронт.
– На фронт? – машинально повторил следом за милиционером Витька.
Я же, услышав такое, оторопел настолько, что не знал даже, как реагировать. Ситуация, вместо того чтобы хоть как-то приблизиться к разрешению, стала настолько абсурдной, что мне с трудом верилось в происходящее.
– Это честная сделка, ребята. – Старший лейтенант Сивоконь обращался к нам теперь не как страж порядка к нарушителям закона, а как добрый наставник к своим подопечным. Усмешка исчезла у него из-под усов, а взгляд сделался почти мягким. – Вы уж мне поверьте: полтора года в регулярных войсках, в соответствии с контрактом, заключенным на добровольной основе, – это куда лучше, чем пять лет исправительных работ. На фронте, конечно, случается, что и убивают, но зато если повезет, то, оттрубив свой срок, вернетесь домой героями, сможете устроиться на хорошую работу, да еще и дополнительные льготы получите, как ветераны. Ну а не повезет, так хотя бы семьям своим поможете. Хотя, – участковый заглянул на странички паспортов, где указывалось семейное положение, – семьями обзавестись вы не удосужились. А пора бы, – с легкой отеческой укоризной добавил он, – не пацаны уже.
– Что за фронт? – негромко произнес Витька.
Судя по его голосу, он, так же как и я, уже догадывался, каков будет ответ, но все же хотел убедиться в том, что не ошибся.
– Известно какой, – усмехнулся в усы старший лейтенант Сивоконь, – Северо-Кавказский. Имейте в виду, интеллигенты, – голос участкового вновь стал насмешливым, – я делаю вам такое предложение только потому, что у меня по району в этом месяце недобор призывников. Ежели я не наберу нужного количества добровольцев, то не получу и премиальных карточек. Ну а на стандартный милицейский паек семью не прокормишь. Так что давайте по-хорошему: мне – премия, вам – военная форма вместо арестантской робы. Идет?
Похоже, Сивоконь даже не сомневался в том, что мы ответим согласием на его благородное предложение. Не дожидаясь нашего ответа, он вооружился авторучкой и открыл оказавшийся сверху мой паспорт, готовясь переносить данные в заявление о приеме на воинскую службу.
Оглянувшись через плечо, Витька кинул на меня вопросительный взгляд. Собразив, что он хочет спросить, не пора ли воспользоваться клиппером, я отрицательно качнул головой и указал взглядом на наши паспорта в руках участкового.
– Может быть, мы сами заполним заявления? – обратился к милиционеру Витька.
– У меня мало бланков, – не отрываясь от работы, ответил старший лейтенант Сивоконь. – Если испортите, то за новыми придется ехать в районное отделение. Я уж сам заполню, как следует, а вам останется только расписаться.
Секунду подумав, Витька задал милиционеру неожиданный вопрос:
– И давно это продолжается?
Оторвав взгляд от бумаги, участковый посмотрел на моего приятеля. Впервые во взгляде его можно было заметить удивление и даже, как мне показалось, легкую растерянность.
