Проворно вскочив на ноги, Витька выдернул пистолет из кобуры на поясе милиционера.
– Это же табельное оружие! – с обидой воскликнул участковый.
– Ну и что? – Витька удивленно посмотрел на пистолет, который держал в руке.
– Слушайте, ребята. – Участковый, следует отдать ему должное, пытался сохранить самообладание, однако в голосе его уже отчетливо звучали умоляющие нотки. – Идите себе куда хотите. Но только оставьте мне пистолет. Я вам помочь хотел, а вы меня под статью подводите. За утерю табельного оружия мне грозит трибунал.
– А нам-то что за дело? – злорадно усмехнулся Витька.
– Верни ему пистолет, – сказал я.
– Да ты что? – недоумевающе воззрился на меня Витька.
– У него действительно могут быть из-за этого неприятности, – сказал я. – А нам второй пистолет зачем?
– Он ведь пять минут назад собирался отправить нас на фронт только за то, что мы сидели на скамейке и мирно беседовали, – с укором посмотрел на меня Витька. – И жалость у него в душе при этом даже не шевельнулась.
– Да я же для вас хотел сделать как лучше! – едва ли не с обидой воскликнул милиционер. – Вам же по пять лет светило!
– Молчи, холуй! – Витька замахнулся на участкового рукояткой пистолета. – Карточек ему премиальных захотелось.
Зная Витьку, я готов был поклясться, что он ни за что бы не ударил человека, который не мог ответить ему тем же. Однако старший лейтенант Сивоконь, похоже, не знал, что такое благородство, – заранее болезненно скривив губы, он испуганно втянул голову в плечи, ожидая неминуемого, как ему казалось, удара по затылку.
– Отдай ему пистолет, – повторил я, обращаясь к Витьке.
Витька в сердцах выругался и что было сил пнул ногой край скамейки. Злая энергетика рванула из него с такой силой, что Витьке пришлось еще и крутануться на пятках, чтобы хотя бы частично погасить ее.
– Ненавижу таких гадов! – воскликнул он, ткнув дулом пистолета в направлении покорно согнутой спины участкового. – Пока он уверен, что только у него одного в кобуре пистолет, он всех вокруг держит за быдло. А стоит заставить его поднять руки вверх, так он землю есть будет, моля о пощаде! Еще детишек, жену больную, мать старую да отца-пропойцу вспомнит, которые все разом у него на шее сидят и кушать просят!.. Есть у тебя дети, старший лейтенант?
– Двое, – едва слышно буркнул в ответ участковый.
– Вот видишь! – Довольный, что оказался прав, Витька театральным жестом раскинул руки в стороны – вот, мол, я какой. – Сколько им? – вновь обратился он к милиционеру.
– Сыну – пять лет, а дочка в следующем году в школу пойдет, – все так же тихо и мрачно ответил старший лейтенант Сивоконь.
Похоже, он уже почти смирился со своей судьбой, а потому не ожидал от этого разговора ничего хорошего.
– И что же, старший лейтенант, ты хочешь, чтобы твоего сына, когда он вырастет, какой-нибудь болван вроде тебя тоже вот так схватил на улице и отправил на бойню, которая нужна только тем, кто зарабатывает на ней деньги или политический капитал?
– Мой сын вырастет честным человеком, – с неожиданной злостью огрызнулся участковый.
– Понятное дело, – усмехнулся Витька, – с таким-то бравым папашей.
– Кончай, – негромко произнес я. – Пора уходить.
Я взглядом указал на скамейку, на которой не так давно сидели старушки с активной жизненной позицией. Сейчас скамейка была пуста.
– А бабули-то, должно быть, не мексиканский сериал смотреть ушли. – Витька почесал висок стволом пистолета. – Ты хоть сам-то понимаешь, как все это гадко? – спросил он участкового.
– Что? – устало переспросил тот.
– Дурак ты, старший лейтенант, – обреченно вздохнул Витька. – Не сволочь, а просто дурак.
Приподняв руку, он нажал на защелку и свободной рукой поймал выскочившую из пистолета обойму. Сунув обойму в карман, он передернул затвор и, после того как из патронника выпал патрон, быстро и незаметно сунул на его место другой, с пробитым капсюлем.
– Смотри сюда, старший лейтенант, – приказал Витька.
Участковый медленно выпрямил спину и через плечо посмотрел сначала на меня, а затем на моего приятеля. Размахнувшись, Витька закинул милицейский пистолет под скамейку.
– Чуть погодя сможешь подобрать свою пукалку. Но если двинешься с места прежде, чем мы уйдем со двора, он, – Витька взглядом указал на меня, – пристрелит тебя. Понятна идея, старший лейтенант?
Участковый молча кивнул. Губы его были плотно сжаты, а чуть прищуренные глаза смотрели напряженно, с затаенным страхом и ненавистью – он не верил в то, что мы отпустим его живым. Естественно, если за ношение пистолета полагалась та же самая высшая мера наказания, что и за убийство милиционера, то вполне разумным с нашей стороны было бы убрать свидетеля. Двум смертям, как известно, все равно не бывать.
– Идем, – махнул мне рукой Витька, и мы быстро зашагали в сторону проезжей части.
Но, сделав всего пару шагов, Витька остановился и оглянулся на неподвижно стоявшего возле скамьи участкового.
