– Ну что вы, разумеется, нет, – ослепительно улыбнулась мадам Лин.
Однако по едва заметной тени усталости в ее глазах, которую мадам Лин, несомненно, намеренно позволила мне заметить, я понял, что своим присутствием мы отрывали ее от каких-то очень важных дел и она будет безмерно рада, если мы тотчас же откланяемся и подождем Одиссея в коридоре. Но для нас с Витькой это было совершенно неприемлемо. Весь наш план был построен на том, чтобы встретиться с Одиссем в этом узком проходе между столами, где двоим трудно разойтись. Поэтому я продолжал стоять перед мадам Лин, глупо улыбался и старательно делал вид, что меня очень интересуют тоненькие, едва приметные трещинки, разбежавшиеся по полированной поверхности ее стола.
К счастью, продолжалось это бездарное представление недолго.
Шагов в коридоре я не слышал, но, поскольку внутренне я был готов к тому, что должно произойти, для меня не стало неожиданностью, когда дверь широко распахнулась и на пороге возник Одиссей собственной персоной.
Следует отдать Одиссею должное, при виде нас с Витькой он сумел сохранить самообладание. Более того, он едва заметно усмехнулся и произнес:
– Давно бы так.
Должно быть, именно эта самодовольная улыбка на губах Одиссея вывела Витьку из себя, и он, даже не попытавшись заговорить с ним, как мы это изначально планировали, крикнул:
– Действуй, Менелай!
А Менелая не нужно было просить дважды.
То, что началось в комнате следом за этим, с трудом поддается описанию. Кажется, одновременно со всех столов взлетели вверх бумаги и, словно большие белые бабочки, закружили по комнате. Со стола мадам Лин на пол грохнулся телефонный аппарат. Висевшая на стене полка с декоративными глиняными горшочками и крошечными вазочками для цветов дернулась, перекосилась и, съехав набок, повисла на одном крюке. Сначала начали двигаться из стороны в сторону столы. Затем стали подпрыгивать стулья, на которых сидели работницы. Девушки, в первый момент онемевшие от изумления, с визгом повскакивали со своих мест и принялись метаться по комнате в поисках выхода. Но найти дверь было не так-то просто. Амплитуда движения каждого из предметов мебели не превышала десяти сантиметров, но при этом создавалось впечатление, что столы, стулья, тумбочки и шкафчики для бумаг поставили перед собой цель никого не выпускать из комнаты.
В воцарившейся неразберихе Витька подбежал к Одиссею и крепко ухватил его за запястье. Я тут же поймал другую Витькину руку, которую он протянул мне, и с отчаянной решимостью что было сил вдавил в корпус кнопку клиппера.
Глава 29
Мы снова оказались в багровом мире, где под ногами рассыпался несуществующий красный песок, а сверху над головой висел раскрашенный в кровавые тона купол нереального неба.
Какое-то время мы стояли, держась за руки, словно детишки, вышедшие на прогулку. После стремительного перемещения из шумной неразберихи, устроенной Менелаем в кабинете мадам Лин, в гробовое безмолвие иллюзорного мира прийти в себя было не так просто.
Почувствовав, как Витька тряхнул рукой, я разжал пальцы, которыми сжимал его ладонь. Отпустив запястье Одиссея, Витька сделал шаг назад.
– Ну и как? – спросил он, окинув Одиссея оценивающим взглядом.
– Мой ответ будет зависеть от того, что ты имеешь в виду, – спокойно, без вызова, но при этом и без малейших признаков страха ответил Одиссей.
– Как ты себя чувствуешь в нашей шкуре? – уточнил свой вопрос Витька.
Одиссей непонимающе пожал плечами.
– По-моему, твой вопрос не имеет никакого смысла.
– Вот как! – Витька как бы в недоумении вскинул брови.
Эту короткую реплику Одиссей вообще оставил без внимания.
– Вы хотя бы знаете, где мы находимся? – спросил он, переведя взгляд с Витьки на меня.
– Это последний из возможных вариантов реальности, – ответил я. – Иллюзорный мир.
– Верно. – С видом учителя, довольного ответом ученика, Одиссей наклонил голову. – В таком случае вам должно быть известно и то, что длительное пребывание в этом мире чревато полным разрушением той реальности, которая является основой стабильного состояния ваших физических тел.
– И твоего тоже, – со злорадством заметил Витька.
– Совершенно верно, – не стал с ним спорить Одиссей.
– В таком случае слушай меня внимательно. – Витька ткнул указательным пальцем Одиссея в грудь. – Мы останемся здесь до тех пор, пока не получим ответы на все интересующие нас вопросы.
– Боюсь, что у нас в запасе не так много времени, – с сожалением покачал головой Одиссей.
– Значит, мы должны поспешить, – в тон ему продолжил Витька.
Одиссей вновь перевел взгляд с Витьки на меня.
– За то время, что мы с вами не виделись, вы многому научились и кое-что поняли, – сказал он. – Но боюсь, что вы не учли один весьма существенный момент. В шахматах опытный игрок все время старается представить себе, как бы он поступил на месте своего соперника. Для этого он время от времени мысленно переворачивает доску и начинает играть чужими фигурами. Вы же, друзья мои, этого не сделали. А потому и не поняли, что в игру, которую вы затеяли, можно играть и по-другому.
Сказав это, Одиссей улыбнулся, поднял левую руку к плечу и щелкнул пальцами. Вид у него при этом был будто у дешевого балаганного фокусника, пытающегося удивить зрителей букетом бумажных цветов,
