Клиппер не работал.
– Отпусти мою руку, – тихо попросил меня Витька.
Я медленно разжал пальцы.
Витька сел на песок, подтянул к себе колени и обхватил их руками.
Никаких объяснений не требовалось – все и без того было ясно. Пытаясь поймать в ловушку Одиссея, мы сами угодили в западню. Теперь Одиссею даже ничего не нужно было делать. Он мог просто сидеть и ждать, когда вместе с придуманным нами пейзажем мы погрузимся в бездну, на краю которой попытались станцевать свой последний танец.
– О, Одиссей, муж хитроумный! Сотни уловок ты держишь в запасе! – Должно быть, от охватившего его волнения Менелай перешел на гекзаметр, от которого вроде бы уже навсегда отказался. – Должен был знать я, что нам ты готовишь погибель! Должен был помнить о том, на что ты способен!
Только этого мне сейчас недоставало! Еще один кандидат на роль страдальца, готовый взять на себя ответственность за то, что с нами произошло. Наверное, теперь и мне следует пасть на песок и в отчаянии рвать на себе волосы.
Нет, друзья мои, не дождетесь от меня такого! Если мне и суждено в ближайшие несколько минут превратиться в ничто, то я уж попытаюсь сделать это до конца сохраняя достоинство и хладнокровие. Ну, по крайней мере, насколько мне это удастся. В конце концов, я никогда не считал себя героем, способным с презрительной усмешкой взглянуть в глаза смерти. И сейчас мне было так же страшно, как всем остальным. Чертовски страшно.
Но это был не безумный ужас, когда хочется бежать куда глаза глядят, не парализующий испуг, сковывающий суставы и превращающий мышцы в камни, не безумный, отупляющий страх, лишающий способности здраво оценивать происходящее, и даже не животный ужас, под воздействием которого человек может совершить то, на что не способен в обычном своем состоянии. Страх, который жил во мне, был похож на то странное, ни с чем не сравнимое ощущение, которое испытываешь, стоя на краю разверзающейся под ногами бездны. Тебе и жутко – дух захватывает, стоит только представить, как, оступившись, ты туда падаешь, – и одновременно хочется подойти к самому краю пропасти, чтобы, заглянув вниз, увидеть, что же там находится. И самое удивительное, ты точно знаешь, что ровным счетом ничего там не увидишь. Во всяком случае, ничего такого, ради чего стоило бы рисковать жизнью. И все равно не можешь побороть это странное, гипнотическое влечение бездны, которая не просто манит, а словно бы втягивает в себя.
– Эй! Эй! Эй! – услышал я троекратный окрик Менелая. – Анатолий! Вас повело не в том направлении!
– О чем ты? – не понял я.
– Сейчас нужно думать не о том, как красиво и с достоинством покинуть сию юдоль печали и скорби, а о том, как бы остаться живым!
Я обреченно покачал головой.
– По-моему, у нас нет никаких шансов.
– Да бросьте вы, уважаемый! – с возмущением воскликнул Менелай. – Это у меня нет никаких шансов, потому что я и без того уже мертв!
– Одиссей каким-то образом блокировал работу клиппера.
– Значит, нужно попытаться отыскать иной способ выбраться из этого мира!
Менелай произнес это так уверенно, что еще бы чуть-чуть, и я поверил ему.
Но в этот момент взгляд мой случайно упал на ноги Витьки, и я с ужасом понял, что не могу разобрать, что за обувь на них надета. Начиная с колен, контуры ног моего приятеля расплывались, постепенно теряя четкость, а ступни его уже почти сливались с поверхностью песка, на который были поставлены.
– Вить, – негромко окликнул я его.
Витька медленно повернул голову в мою сторону.
Увидев глаза приятеля, я был поражен. Никогда еще взгляд Витьки Кровица не был таким пустым и тусклым, абсолютно равнодушным ко всему, как сейчас.
– Клиппер не работает, – сказал я, не придумав ничего лучшего.
Витька ничего не ответил.
– Менелай считает, что нужно попытаться выбраться отсюда каким-нибудь другим способом.
По-прежнему молча, Витька достал из кармана мятую пачку сигарет «Памир». Вытянув одну сигарету из пачки, он хотел было сунуть ее в рот, но, передумав, кинул в сторону. Не пролетев и метра, сигарета растворилась в воздухе.
Витькино лицо скривилось. Гримаса была похожа одновременно и на кривую, мерзкую усмешку, и на попытку удержать рвущиеся из груди рыдания.
– Тебе нужны еще какие-то аргументы? – не глядя на меня, спросил он сдавленным голосом.
Я приподнял левую руку и развел пальцы в стороны. Очертания ладони были пока еще четкими, но казалось, что кожу покрывало какое-то слизистое полупрозрачное вещество, полностью скрывающее ее фактуру.
– Хватит! – резкий удар в плечо едва не опрокинул меня на песок. – Заставь своего друга подняться на ноги!
– Зачем? – спросил я равнодушным голосом.
Я не ощущал апатии, которая превратила Витьку в жалкое подобие самого себя, но при этом был уверен, что никакие старания не спасут нас от того, что должно произойти. И в душе я уже почти смирился с этим, отчего любые действия казались мне бессмысленными и совершенно ненужными. Если бы я курил, то, наверное, опустился бы сейчас на песок рядом с Витькой и не спеша выкурил свою последнюю в жизни
