способны ли они вообще к переживаниям? Или же эмоции для них такой же атавизм, как аппендикс, о котором не вспоминают, пока он не воспалится?
– Вы встретитесь с нами в кафе? – спросил я.
– Не я, – ответил Парис. – Примерно через полчаса после вас в кафе зайдет известный вам человек.
– Кто? – удивился я.
– Вы его узнаете.
– Что за таинственность? – недовольно проворчал я.
– Не забывайте, что у нас имеются противники, обладающие значительными техническими возможностями, – произнес Парис назидательным тоном. – Мы не можем на все сто процентов быть уверенными в надежности защиты нашего телефона.
– Ясно. Этот человек сам к нам подойдет?
– Возможно. Он тоже вас знает. Но ему ничего не известно о его миссии. Заведите с ним разговор и, воспользовавшись каким-нибудь незначительным предлогом, напроситесь в гости.
– То есть как? – удивился я. – Этот человек работает не на вас?
– Нет. Но в его обществе вы будете в безопасности. Не спрашивайте как и почему – это долго объяснять. Вы проведете у него ночь – не на улице же вам ночевать. А утром или чуть раньше, если возникнет такая необходимость, я снова с вами свяжусь. Все.
– Все? – возмущенно воскликнул я. – Это все объяснения, которые вы можете нам дать?
– А что еще вы хотели бы узнать? – с невозмутимым спокойствием осведомился Парис.
Я ненадолго задумался. Вопросов у меня было хоть пруд пруди, но я понимал, что Парис не станет отвечать на каждый из них по телефону.
– Мы сейчас находимся в своей реальности? – спросил я у Париса.
– Что вы имеете в виду? – переспросил он.
– Я спрашиваю, вернулись ли мы в ту реальность, которую покинули?
– Покинули когда? – вновь ответил вопросом на вопрос Парис.
Я растерялся.
– В тот момент, когда я включил клиппер, – ответил я, будучи не очень-то уверен, что именно та реальность, в которой парни Одиссея едва не схватили нас с Витькой в «Библио-глобусе», является для нас настоящей.
Я уже вообще мало что понимал в этом переплетении вероятностей, которые то плавно перетекали одна в другую, то вдруг скачкообразно изменяли реальность настолько, что она становилась похожей на бредовое видение. И чем больше вопросов на данную тему я задавал Парису, тем сильнее запутывался. Возможно, это происходило потому, что ни на один из моих вопросов Парис не давал вразумительного ответа. Невольно напрашивались два возможных варианта объяснения столь странного поведения моего телефонного наставника: либо он сам мало что понимал в происходящем, либо был заинтересован в том, чтобы держать нас с Витькой в неведении. Второй вариант казался более убедительным. В особенности если вспомнить о том, что нам до сих пор не были известны подлинные цели, которые преследовал Парис.
– Нет, – наконец-то ответил Парис. – Той реальности уже не существует.
– То есть как? – растерянно пробормотал я.
– Как только вы ее покинули, она вновь перешла в разряд вероятных реальностей, – ответил Парис.
– Вероятных для нас, – уточнил я. – А для тех, кто в ней остался?
– Любая вероятная реальность по-настоящему реальна только для тех, кто в ней существует.
– И где же мы находимся сейчас?
– В реальности, которая наиболее соответствует вашим представлениям о ней. Как я уже сказал, нам удалось временно нейтрализовать Одиссея. Не знаю, как долго нам удастся его контролировать, но до тех пор реальность вокруг вас меняться не будет.
Я бросил быстрый взгляд на Витьку, по-прежнему неподвижно сидевшего на корточках, обхватив голову руками.
– Чем закончилась попытка прорыва вэвэшников из метро в том варианте реальности, который мы только что покинули?
– Представления не имею, – с искренним, как мне показалось, недоумением ответил Парис. – Вы что, всерьез полагаете, что мы отслеживаем ход событий одновременно во всех возможных вариантах реальности?
– Мне кажется, что я уже вообще не понимаю, чем вы занимаетесь, – мрачно буркнул в ответ я.
– Не «вы», а «мы», господин Зверинин, – деликатно поправил меня Парис. – Мы вместе с вами создаем будущее. Далеко не каждому выпадает такая честь: вплести свою нить в гобелен вечности.
– Если бы я понимал, что конкретно от меня требуется, это получалось бы у меня куда лучше.
– А вот в этом вы как раз ошибаетесь, Анатолий Иванович. Я предоставляю вам всю информацию, которая необходима для выполнения вашей миссии. Лишняя информированность может стать только помехой на вашем пути. Помните: «Во многой мудрости много печали».
– Да, конечно. – Парис не мог меня видеть, но я для убедительности кивнул. – А еще я помню, что все суета и нет ничего нового под солнцем.