все взрывалось, лопалось и горело. Да-да, горело, поскольку силовое поле создает вокруг корабля кокон, не позволяющий тут же рассыпаться на молекулы и раствориться в вакууме вылетающему из пробоин в обшивке кислороду. Позднее было подсчитано, что в этом бою, не сделав ни единого выстрела, «Дасоку» полностью уничтожил двенадцать вражеских кораблей и четыре боевые станции. Еще двадцать два корабля и восемь боевых станций, получив серьезные повреждения, были вынуждены выйти из боя. Из них три и одна не дотянули до доков. Экипажи, покинувшие гибнущие корабли и станции в спасательных ботах, в полном составе были отправлены на принудительную модернизацию.
Последним ударом по уже и без того основательно расшатанной психике сайтенских командиров стало то, что, пройдя под шквальным огнем вражеской армады и не получив при этом ни единой царапины, «Дасоку» вдруг исчез. Растворился в космической пустоте. Как будто и не имперский линкор это вовсе был, а легендарный «Вечный жид», странствующий по Галактике, от одной планеты к другой, нигде не находящий себе пристанища и повсюду, где он вдруг выплывает из мрака, сеющий смерть и ужас. Ужас и смерть.
– Але ж кумедно! Тут так кумедно!
– Можно сделать для меня копию записи? – спросил Бутов у завороженно таращащегося на обзорный скрин вахтенного пилота.
Пилот посмотрел на русского, захлопнул рот и молча кивнул. Он, хотя и знал, что должно было произойти, оказался ошеломленным случившимся.
Бутов улыбнулся по-доброму и ободряюще похлопал вахтенного по плечу.
– Ничего, сынок, у нас впереди еще и не такое.
Пилот годился Бутову в младшие братья, но никак не в сыновья. Тем не менее он отнесся к словам криогенщика с пониманием. Быстро сделав копию записи боя, пилот торжественно вручил мемори-чип Бутову.
Криогенщик сунул мемори-чип в нагрудный карман и глянул по сторонам. У всех, кто находились на мостике, выражение лица было таким же, как и у вахтенного пилота.
– В чем дело, господа офицеры? – удивленно поднял бровь Бутов.
Отстегнув страховочные ремни, из своего кресла поднялся бортинженер правого края Окато Нори. Придержав рукой меч, с которым он в последнее время не расставался, японец церемонно поклонился русскому.
– Бутов-сан, я приношу вам свои глубочайшие извинения.
Нори поклонился еще раз.
Бутов согнул спину в ответ.
– За что?
– За все те замечания, что я делал в ваш адрес.
Поклон.
– Какие еще замечания?
Поклон.
– Я считал, что ваше пребывание на «Дасоку»… дурно сказывается на боеготовности экипажа. Теперь я вижу, что был не прав.
Поклон.
– Ну возможно, вы были не так уж и не правы, Нори-сан.
Поклон.
– Я еще раз прошу у вас прощения, Бутов-сан.
Поклон.
– Да сколько угодно, Нори-сан. Я на вас не в обиде.
Поклон.
– Нет проблем, Нори-сан.
Поклон.
– Благодарю вас, Бутов-сан.
Поклон.
Поклон.
Поклон.
– Достаточно, – решил все же вмешаться Сакамото. – Нас ждет Император.
Напоминание об Императоре подействовало на всех отрезвляюще. Нори схватился за расческу, чтобы пригладить растрепавшиеся волосы, Ёситика – за меч, который собирался прицепить к поясу, Иночи кинул в рот мятную пастилку.
– Готовы?
Сакамото окинул придирчивым взглядом офицеров, посмотрел на Бутова и в целом остался доволен.
Перед тем как покинуть мостик, капитан отдал последнее распоряжение вахтенному пилоту:
– Входим в гиперспейс. Курс на монастырь Кубоканэ.