– Бегемот, значит…
Выяснять, кто такой Бегемот и откуда он знает, что насыпано в пресловутой вазочке, по всей видимости, не имело смысла.
Грохочущая музыка стала уходить куда-то в сторону. Создавалось впечатление, будто между источником звука и слушателем возникла стена, которая быстро становилась все толще. Вскоре фоновый шум сделался едва различимым, зато теперь сквозь него отчетливо прорезалась другая музыка. Та самая, которую Могвай хотел сейчас слышать. А может быть, он сам ее сочинил.
– Ты сама пробовала? – Как ни странно, себя Могвай слышал очень ясно.
– Три штуки съела. – И голос девушки тоже звучал отчетливо.
– Ну и как?
– Брюлово.
Именно так – брюлово.
Ей было брюлово.
Ему было брюлово.
Им обоим было брюлово.
Именно так.
Потому что только они двое реальны во всем этом бедламе. Все остальное – люди, их голоса, музыка, пятна света, дым ароматных палочек, похожий на распустившиеся локоны упавшей в воду так и не научившейся плавать Офелии, – было лишь фоном для их встречи.
– Чем займемся?
Голос девушки звучал словно из пустоты. Или – со дна пропасти.
– Ты хотела поиграть в трансгенные овощи.
Могвай медленно – быстрее у него никак не получалось, – повернул голову и посмотрел на ребят, сидевших вокруг тазика с плавающими в нем свечами. Компания была на месте. Только они почему-то еле двигались. Как в замедленном кино. И лица их были покрыты странными, уродливыми наростами. Как будто они и правда начали превращаться в овощи. Могвай задумался. Он никак не мог для себя решить, смешно это или страшно. А если страшно, то почему он с интересом смотрит на этих уродов, а не бежит прочь отсюда? А если он вдруг соберется бежать, то в какую сторону? Он забыл, где находится дверь. А если он побежит, не погонятся ли за ним эти люди-овощи? А если погонятся, то смогут ли догнать? А если догонят, то что они тогда с ним сделают? А если они ничего не собирались с ним делать, так, может, и бежать не стоило?
– Уже не хочу.
Что ж, правильное решение. У Могвая тоже не было ни малейшего желания заниматься ерундой. Мир ждал от него более значимых, может быть даже великих дел.
– Лучше держаться подальше от людей-овощей. И от того, что они затевают.
– А что они затевают?
– Я же сказал, лучше этого не знать.
– А ты знаешь?
– Конечно.
– Откуда?
Могвай было задумался. Но ответ пришел сам собой.
– Я знаю их язык.
– И что же они затевают?
– Это секрет.
– Ну, так скажи мне. – Девчонка повисла у Могвая на шее и слегка куснула его за мочку уха. – По секрету.
– Тогда мне придется тебя убить, – зловеще прошептал в ответ Могвай.
– О! – слегка отстранилась от него девушка. – И ты сможешь это сделать?
– Легко.
Что удивительно, в этот момент он и сам был уверен в том, что говорил. Он верил в заговор людей- овощей, в то, что ему об этом заговоре известно нечто такое, чего не знает больше никто и что он должен всеми доступными, пусть даже противозаконными, способами оберегать эту тайну.
Всеми!
– Ну, тогда лучше не говори.
Краем глаза Могвай приметил проходившую мимо девушку. Быть может, это была сама Берта. Или кто- то другой, но очень на нее похожий. Суть не в этом. А в том, что в руках у нее была большая декоративная корзина, до краев и выше наполненная разнообразными фруктами. Не корзина, а готовый натюрморт. Не хватает разве что только фазана со свернутой шеей. Или – зайца выпотрошенного. Да нет, и так все было хорошо. А девушка – Берта, или очень на нее похожая, – не шла, а медленно-медленно перемещалась в выбранном направлении. Как будто плыла сквозь встречный поток густого, упругого воздуха. Только волосы у нее при этом почему-то не развевались. Впрочем, Могвай уже начал привыкать к подобной манере перемещения всех, кто находился рядом с ним. За исключением угостившей его улыбающейся таблеткой блондинки. Он протянул руку и взял из корзины, что несла Берта, а может, и не Берта, большой, просто-таки огромный оранжевый грейпфрут. Берта или не Берта медленно, очень медленно повернула голову в его сторону и начала что-то говорить. Но делала она это так неимоверно медленно, так страшно растягивая слова, что они превращались в басовый гул, похожий на бульканье болотных газов, вырывающихся из-под толстого слоя густой грязи. Тут уж, даже если очень постараться, все равно не разберешь, что она говорит. Поэтому Могвай даже и слушать не стал.
– Знаешь, что это такое? – показал он гигантский фрукт блондинке.
– Грейпфрут, – уверенно ответила та.
– Нет, – Могвай покачал головой и улыбнулся. – Это оружие. Единственное, чем можно защититься от людей-овощей.
Глаза блондинки удивленно-восторженно округлились.
– Правда?
– Ты мне не веришь?
– Меня слишком часто обманывают.
Блондинка, видимо, вспомнила о чем-то своем, девичьем, обиженно надула губы, грустно вздохнула и жалобно шмыгнула носом.
– Слушай, а как тебя зовут?
– Джульетта.
– Да ну? А меня – Ромео! Вот это я называю совпадением!
– Дурак! Меня действительно зовут Джульеттой!
Похоже было, девчонка не врала. Судя по ее виду, она готова была заплакать и врезать своему тупому собеседнику по носу. Вот только не могла решить, с чего начать. Это-то ее и останавливало.
– Что я, виновата, что ли, что меня родители так назвали?
– Да ладно, не расстраивайся. Бывают имена и похуже. – Могвай честно пытался успокоить девчонку, но сам понимал, что получается у него это как-то очень уж неловко. – Слушай, а в честь кого тебя так назвали?
– Догадайся с двух раз.
– С трех!
– С двух!
– Ну, наверное, родители твои Шекспира любили.
– Не угадал.
– В честь бабушки?
– Проиграл!
– Ну, тогда сама скажи.
– Не скажу! Ты ведь мне про свой грейпфрут ничего не говоришь.
– Ну, это ведь совсем другое дело.
Могвай подкинул в руке грейпфрут, про который уже почти забыл. Посмотрел на Берту – не-Берту, все
