– Программа «Шеврон», – тихо, но так, что его все услышали, произнес Тарусов.
– Именно. – Юрьев вскинул подбородок, расправил плечи и сцепил руки за спиной. – Новая прошивка для всей системы.
Купсов хмыкнул. Весьма неопределенно. Расценивать это можно было не двояко даже, а вообще… как угодно.
– Я не понимаю… – завел обычную заунывную песню Гигин.
Но, не закончив фразу, умолк.
Скорее всего, он сам не знал, что хотел сказать. А расчет на то, что, привычно среагировав на стандартный мем, кто-нибудь непременно продолжит фразу, не оправдался.
– Значит так. – Сверликов расстелил розовый платок на столе и аккуратно сложил пополам. Затем перевернул и сложил еще раз. Прижал сверху широкой, как утюг, ладонью. – Мы меняем правила игры.
Юрьев молчал. За него должны были говорить остальные члены совета киуров. И пока они говорили именно то, что он и ожидал услышать.
– А как на это посмотрит Высший совет Гильдии? – вскинул голову Шульгин.
Выпад, направленный в Юрьева, парировал Тарусов.
– А что скажет Высший совет Гильдии, если завтра вся существующая система в Москве пойдет вразнос?
Сверликов согласно кивнул. Помедлив секунду-другую, кивнул и Шумейко. Следом за ним – Илларионов.
– К тому же не будем забывать, что наш старший киур также входит в Высший совет Гильдии, – добавил Купсов.
– Я не понимаю, мы вводим свои правила игры? – Гигин сделал особый нажим на слове «свои».
– Вам всем известно, что представляет собой программа «Шеврон». – Юрьев, не оборачиваясь, указал рукой на экран. Знаки и символы, ползущие по нему, продолжали плести причудливую сеть, похожую не то на арабеску, не то на паутину. А может быть, на то и другое одновременно. Как бы то ни было, происходящее на экране завораживало настолько, что стоило лишь начать всматриваться в вычурную вязь удивительных узоров, как невозможно уже было отвести глаза. Казалось, вот-вот, и ты сможешь разгадать этот хитрый ребус, постичь заключенный в нем тайный смысл. И будет тебе за это счастье. Даром! – Она разрабатывалась Московской и Питерской Эсперантами как альтернатива программе «Джи-Эф-Эл». Однако Высший совет Гильдии отдал предпочтение последней. На мой взгляд, дело не обошлось без лоббирования и протекционизма. Оно и понятно, утверждавшаяся унифицированная программа была призвана заменить все существовавшие до нее национальные программы. Однако принцип «Один мир, одна Гильдия, одна программа» не сработал. Главным образом потому, что утвержденная программа не учитывала многих национальных особенностей потенциальных пользователей. Всем нам известно, сколько дыр пришлось латать уже после того, как программа «Джи-Эф-Эл» была запущена во всех центральных мегаполисах. В городах с населением меньше миллиона программа до сих пор работает с такими сбоями, что о полной ее интеграции пока что и речи не идет. Мелкие населенные пункты так и вовсе остались неохваченными. В том, что произошло в Москве сегодня, в значительной степени виноваты разработчики программы «Джи-Эф-Эл», так и не сумевшие довести ее до совершенства программы «Октябрь», без существенных изменений успешно работавшей на протяжении семидесяти пяти лет. Или хотя бы программы «Буш», особенно во второй ее версии. В том, что рано или поздно «Джи-Эф-Эл» рухнет повсюду, лично у меня нет ни малейших сомнений. Нам уже сейчас не на что ставить заплаты. Поэтому, господа, в свете последних событий мы имеем право, да нет, просто обязаны немедленно заменить ее на программу «Шеврон».
– А ведь, помнится, предупреждали мы Высший совет Гильдии! – грозно вознес палец к потолку Шульгин. – Предупреждали! Что в России лавкрафтовская мифология не сработает. Нет таких мемов, чтобы заставить русского человека на полном серьезе Ктулху воспринимать! Что нам этот их Ктулху, когда нам сам черт не брат!
– В России много чего не работает, – усмехнулся Илларионов. – Однако ж культ Ктулху пользуется определенной популярностью. Особенно среди молодежи.
– Для молодежи культ Ктулху – очередной прикол. Как пятница тринадцатое, День святого Валентина или Хеллоуин.
– От традиционной религии они не очень-то прикалывались!
– А с чего там было прикалываться? С попов, не понимающих, что такое стиль в одежде, уверенных в том, что мир был сотворен за шесть дней, а Новый год наступает тринадцатого января? Это перестало быть смешным еще в двадцатом веке!
– Однако ж прежний старший киур, – Шульгин быстро глянул на нынешнего главу Эсперанты, – считал, что религиозные мемы играют важную роль в формируемом Гильдией глобальном мемплексе.
– Наверное, поэтому-то он и бывший, – негромко, но отчетливо произнес Юрьев. Произнес спокойно, как будто лично его это никак не касалось. – Именно благодаря провалу курируемой лично им программы «Православие и власть» мы получили разработанную для западных отделений Гильдии «Джи-Эф-Эл». Сегодня, господа, у нас есть шанс наконец-то поставить все на свои места.
– С помощью «Шеврона»? – уточнил на всякий случай Гигин.
– Да. С помощью программы «Шеврон», разработанной специально для местных условий, с учетом отечественного менталитета.
– Хорошее слово «менталитет», – без тени улыбки заметил Купсов. – Можно использовать где угодно, когда угодно. При любых обстоятельствах и перед любой аудиторией. Не беспокоясь о том, что кто-нибудь спросит, а что это, собственно, за штука такая? Менталитет? Все потому, что каждый уверен в том, что знает, что это такое.
– Спасибо за комментарий, господин Купсов. Полагаю, я могу расценивать вашу реплику как согласие с моим предложением?
Старший киур вернул Купсову его же мем, повернув его столь неожиданным образом, что Купсов не то что не успел вовремя сориентироваться и выставить блок, он даже не сразу понял, что произошло. Мяч был уже в сетке. Однако старший киур поступил благородно. Он оставил Купсову возможность решить, за какую команду он играет. За ту, которая забила гол или пропустила мяч в ворота?
– Ну, собственно, принципиальных возражений у меня нет…
Разговаривать с киурами – все равно что медленно тянуть гнилой зуб, который, хотя и знает, что в конце концов его непременно выдерут, упорно не желает вылезать, цепляется за десну всеми нервами. Простого ответа, вроде «да» или «нет», ну или хотя бы «посмотрим», «надо подумать», от них не дождешься. Каждый старается не просто вести свою линию, но ловить чужие мемы и отпасовывать их обратно. Либо перебрасывать коллегам. Как сделал это сейчас киур Купсов. Он начал фразу и сделал паузу. Тому, кто ее прервет, непременно придется сказать, что у него тоже нет возражений. Либо, ежели таковые имеются, предъявить их коллегам. Сейчас, должно быть, каждый лихорадочно решал, как ему поступить? Высказать свое мнение или промолчать? Но тогда кто-то другой получит возможность сделать первый ход. А это отнюдь не маловажно в той игре, что ведут они меж собой. Но почему-то все они, включая того же Купсова, упорно не желали принимать в расчет тот факт, что старший киур играет в эту игру гораздо лучше их. И может переиграть не только каждого поодиночке, но и всех разом. Гордость, должно быть, им мешала. Та же самая гордость, что не давала вести командную игру. Каждый непременно хотел показать, что он лучше всех. Что ж, старшему киуру это было только на руку. Он готов играть с ними даже с гандикапом. Поэтому он тоже молчал.
А за спиной у него экран, будто плесенью, зарастал непрерывной вязью, в которой уже невозможно было вычленить осмысленные фрагменты. Ни знаков, ни букв, ни цифр, ни символов – одни только узелки да петельки. Кипу!
Сверликов кашлянул в кулак и протер платком блестящую лысину.
Собирается говорить, понял Юрьев. Но собирается слишком демонстративно и долго. Кто-то непременно должен его опередить. Кто?
– Я согласен с вами, Станислав Викторович! Мы не можем ждать!
Тарусов! Юрьев почти не сомневался в том, что это окажется именно он. У мужика нюх, как у ищейки. И интуиция на грани невероятного.
Старший киур благосклонно наклонил голову.
