каждый из них они вложили частицу своей души.
– Не-а. – Мейт плавно качнула головой из стороны в сторону. – Ничего я у тебя не куплю. Достаточно того, что ты воспользовался моим сортиром, а теперь пьешь мое бальке.
Ка-митар усмехнулся и кинул связку с амулетами на стол.
– За бальке я могу заплатить.
– Не о том речь.
– Тогда о чем же?
– Ты ведь и сам в это не веришь. – Мейт подцепила ногтем нитку с нанизанными на нее схорониками, чуть приподняла и отпустила.
Упав на стол, тихо звякнула «Небесная Стрела».
– Я верю в призраков Ночи.
– Серьезно? – милая, полная скепсиса улыбка.
– Я верю в призраков Ночи и в то, что схороники помогают с ними бороться.
Мейт вытянула руку и постучала пальцами по столу.
– Становится скучно.
– Ты просто не хочешь меня слушать, – с укоризной произнес ка-митар.
– Не хочу, – не стала отрицать Мейт.
– Потому что боишься.
– Нет.
– Ты не страдаешь никтофобией?
Мейт в недоумении уставилась на Ше-Рамшо – подобные вопросы не принято задавать даже близким людям.
– Ты еще спроси, не мочусь ли я в постель.
– Ты не мочишься в постель?
– Придурок! – слово вылетело изо рта точно плевок.
Ше-Рамшо улыбнулся и утерся ладонью.
– Я – ка-митар, – сказал он. – Ты забыла об этом?
– Одно другому не мешает, – буркнула Мейт.
– Хочешь, я уйду?
Пауза, короткая, как вдох, и – выдох:
– Нет.
– Тогда возьми. – Святоша отцепил от связки один амулетик и протянул его Мейт.
– Нет…
– Это подарок. – Девушка все равно не торопилась взять схороник, и Ше-Рамшо, улыбнувшись, положил его перед ней на стол. – Это «Свет Завтрашнего Дня». Когда я сам был воспитанником, мне больше всего нравилось делать именно этот схороник.
Мейт взяла двумя пальцами похожий на каплю кусочек прозрачного пластика, внутри которого горела золотистая искорка.
– Хочешь знать, как его делают? – спросил ка-митар.
– Мне все равно.
Мейт поднесла схороник к глазам. Ей хотелось заглянуть в самую глубину золотистой искорки, казавшейся живой и теплой.
– Тогда я расскажу тебе о призраках Ночи, – прозвучало это отнюдь не как предложение, как строгий учительский наказ: сиди и слушай!
– Давай, – безразлично дернула плечом девушка. – Это ведь твоя работа.
– Нет, – качнул головой святоша. – Моя работа – цитатники да схороники продавать. А то, что я хочу тебе рассказать, – это только мое.
– Тогда зачем?
Ка-митар улыбнулся.
– Жаль мне тебя, сестра.
Мейт хохотнула – принужденно, бессмысленно – и бросила схороник, что дал ей ка-митар, в бутылку с недопитым бальке.
Ше-Рамшо словно и не заметил, что она сделала. Или же ему и в самом деле было безразлично?
– Ты не видела Дня, потому что родилась Ночью.
– И что с того? – с вызовом вскинула подбородок Мейт.
