– У моего противника нет оружия, – сказал клирик.
– Ему это не нужно, – едва заметно качнул головой монах.
– Тогда и мне не потребуется.
Терваль вышел на площадку, встал напротив монаха и, выставив перед собой кулаки, принял боевую стойку. В свое время клирик немного занимался кулачным боем и был уверен, что без труда одолеет тщедушного монаха.
Монах прижал ладони к середине живота и поклонился клирику.
– Мое имя Ванфар, – сказал он. – Я почту за честь встретиться с тобой в честном поединке.
– Меня зовут Терваль, – поклонился в ответ клирик. – И я заранее извиняюсь, если невзначай причиню тебе боль.
– Этого не случится, – улыбнулся Ванфар.
– Надеюсь.
– Начали?
– Начали.
Монах стоял, разведя руки в стороны, так что весь корпус его был открыт. Недолго думая, Терваль сделал резкий выпад вперед и правой рукой нанес монаху удар в солнечное сплетение. Он был уверен, что удар достиг цели! Но в следующую секунду понял, что лежит на полу, а монах коленом давит ему на горло. Не сильно, но явно давая понять, что в случае необходимости легко раздавил бы противнику трахею.
Терваль недовольно поморщился.
Монах легко поднялся на ноги и протянул клирику руку.
– Еще раз! – Терваль покрутил головой, разминая шею.
– Как скажешь, – улыбнулся Ванфар.
– Терваль! Мы болеем за тебя! – крикнул Веспер.
Клирик, не оборачиваясь, приветственно вскинул руку.
Монах снова стоял перед ним, будто нарочно подставляясь под удар.
Терваль медленно приблизился к нему и сделал ложный выпад, от которого монах легко ушел в сторону. И сразу же, без паузы, клирик попытался ударить противника снизу в челюсть.
Каким-то совершенно непостижимым образом Ванфар успел перехватить руку клирика, и Терваль вновь оказался на полу.
– Видимо, в Лабиринте я устал сильнее, чем мне казалось, – поднимаясь, натянуто улыбнулся клирик. – Давай на сегодня закончим.
– Конечно. – Ванфар вновь поклонился, сложив руки на животе. – У тебя неплохая реакция, но ты слишком порывист. Это мешает тебе в ходе боя верно оценивать ситуацию. Если хочешь, я могу преподать тебе несколько уроков.
– Спасибо, – саркастически усмехнулся Терваль. – Один ты мне уже преподал.
– Тогда запомни главное, – поднял руку монах. – Недооценить противника так же опасно, как и переоценить его.
– Понял, – кивнул Терваль.
А потом была трапеза.
Гости ужинали в большой трапезной вместе с послушниками. Им выделили отдельный стол, на который были выставлены кушанья, которые сами монахи, хотя и не были аскетами, все же не ели каждый день. И специально для Веспера на край стола был поставлен пузатый бочонок с элем, отведав который дварф благосклонно кивнул. В чем гости бесспорно превосходили хозяев, так это в скорости опустошения бочонков с элем. Веспер мог бы провести мастер-класс для послушников, выскажи они такое желание. Но, видимо, подобная дисциплина не входила в программу подготовки монаха-авира. Что, впрочем, не сильно расстроило дварфа, которого эль радовал сам по себе, без какой-либо дополнительной смысловой нагрузки.
А утром следующего дня наши герои привели себя в порядок, вкусно позавтракали в монастырской трапезной и отправились на аудиенцию к настоятелю обители Белой Воды.
Настоятель ждал их в небольшой комнатке, единственным украшением которой служила вырезанная все из того же черного камня статуя лысого, улыбающегося во весь рот человека, сидящего прямо на полу. У него было круглое, щекастое, жизнерадостное лицо с тремя подбородками и большой, свисающий на колени живот.
– Это преподобный Бодма, основатель нашей обители, – заметив взгляды гостей, пояснил настоятель.
– Судя по всему, он любил покушать, – деликатно заметил Веспер.
– Преподобный Бодма был вообще очень жизнелюбивым человеком, – улыбнулся в ответ настоятель.
Сам настоятель был прямой противоположностью преподобного Бодмы. Высокий и худой, он, когда стоял, походил на жердь, а когда сидел – на ту же жердь, только сломанную. При этом авир вовсе не производил впечатления больного или изможденного аскета. Напротив, жизненная энергия, казалось, кипела в нем. И даже те, кто находились с ним рядом, чувствовали душевный подъем. Одет настоятель был так же, как и рядовые монахи. Единственное отличие от послушников заключалось в том, что голова настоятеля не была выбрита. Его длинные светлые волосы – именно светлые, а не седые – были зачесаны назад и заплетены в косу. В облике настоятеля удивительным образом сочетались черты умудренного старца и жизнерадостного юноши, поэтому о его возрасте можно было только догадки строить. Говорят, для авира
