обществе остался на безобразно низком уровне.
– Что могло привести тебя к подобному выводу? – с искренним недоумением глянул на Харпа Игрок.
– Ты считаешь вполне естественным использовать в своих играх живых людей? Как я понимаю, это не единственный мир, в котором вы проводите свой досуг. Так сколько же тысяч или, может быть, миллионов людей вы превратили в свои игрушки?
– Но кто тебе сказал, что речь идет о живых людях? – еще больше удивился Игрок. – Все, с кем ты встречался в мире вечных снегов, прожили свои жизни до конца и умерли в своем мире.
– Здесь не так уж много глубоких стариков, – с сомнением заметил Харп.
– Конечно, – с готовностью согласился Игрок. – Мы ведь берем в Игру не всех умерших, а только тех, кто представляет для нас интерес. Чаще всего это бывают молодые люди или люди среднего возраста, умершие от неизлечимой болезни или в результате несчастного случая. Мы забираем их в момент смерти и даем им новую жизнь, которой иначе бы у них не могло быть. Ты считаешь, что это отвратительно – дать человеку еще один шанс почувствовать себя живым? Или же ты сам предпочел бы сейчас оказаться не здесь, среди вечных снегов, а на металлическом столе в морге?
– Ты хочешь сказать, что и я тоже?..
Согнув пальцы в том месте, где они переходят в ладонь, Харп указал ими на себя и умолк, не закончив фразу.
– Конечно! – с улыбкой доброго дядюшки заверил его Игрок. – В своем мире ты так же мертв, как и все остальные обитатели мира вечных снегов.
– Ч-черт…
Харп провел тыльной стороной ладони по внезапно покрывшемуся испариной лбу. Не так-то просто сохранить самообладание, когда узнаешь о себе такое.
– Теперь ты понимаешь, что обратный путь для тебя закрыт точно так же, как и для всех остальных? – спросил Игрок. – Все, что тебе остается, это продолжать участвовать в Игре. И постараться выиграть.
– А что будет наградой? – поинтересовался Харп.
– Сейчас тебе об этом знать не положено. – Игрок таинственно улыбнулся и отрицательно качнул головой. – Пока ты выиграл лишь первый этап и можешь получить только то, что полагается победителю первого этапа.
– Ну нет, – горько усмехнулся Харп. – По мне, так лучше оказаться мертвым, чем принимать участие в вашей паскудной забаве.
– Ты так думаешь? – по-прежнему с улыбкой, ставшей теперь еще и немного лукавой, спросил Игрок.
Харп ничего не успел ответить. Его внезапно ослепила яркая вспышка, к которой почти сразу добавилось ощущение падения в бездну. Пытаясь сохранить равновесие, Харп взмахнул руками…
Нестерпимо мучительная боль сжигала его внутренности. Болело все, начиная от мечевидного отростка грудины и до низа живота. Боль была настолько ужасной, что, несмотря на слабость, он все же находил в себе силы, чтобы временами, опираясь на пятки, изгибаться дугой, чтобы затем снова упасть на кровать, до крови кусая губы и все равно не в силах удержаться от стонов.
Рядом с кроватью стоял стул, где сидела молодая красивая девушка. Глядя на лежавшего на постели, она сдавленно рыдала, прижимая платок к искривленным губам. За спиной у нее стоял пожилой мужчина, по щекам которого тоже текли слезы. Мужчина поглаживал женщину по плечу, произнося какие-то неловкие и совершенно бесполезные слова утешения.
– Доктор! – Женщина с надеждой протянула руку к вошедшему в палату врачу в белом халате. – Помогите ему! Ему ужасно больно!
– Сожалею, – с прискорбием склонил голову врач. – Но болеутоляющее уже не действует. Мы ничем не можем ему помочь. Единственное, что я могу сказать… Не знаю, послужит ли это для вас утешением… – Врач бросил быстрый взгляд из-под бровей на больного. – Страдать ему осталось недолго. Я полагаю, все закончится не позднее, чем к сегодняшнему вечеру. Еще раз сожалею, мадам… Все еще существуют болезни, против которых медицина бессильна…
Харп вновь изогнулся в спине и испустил дикий, почти нечеловеческий крик, в котором слились воедино боль и ненависть к болезни, съедающей его внутренности. Если бы у него только были силы, он разорвал бы свой живот по швам, оставшимся от трех предыдущих операций, и вырвал бы из себя болезнь вместе с внутренностями. Но сил у него уже не было. Ему оставалось сделать только один последний вдох…
Новая вспышка!
Он сделал шаг на проезжую часть, глядя краем глаза в газету, которую держал в левой руке. Под мышкой правой руки у него был старый, затертый по углам портфель из крокодиловой кожи. Он знал, что рассеян, но не настолько, чтобы шагнуть на проезжую часть, не убедившись, что на светофоре загорелся зеленый свет. Он готов был поклясться в том, что видел зеленый свет!
И все же какой-то сумасшедший водитель погнал свою легковушку на красный.
Харп даже не успел увидеть, что это была за машина: ни марка, ни даже цвет убившего его механизма на колесах не запечатлелись в его сознании. Он только услышал внезапный визг тормозов и почувствовал удар в бок. Он выронил портфель и начал падать.
От удара об асфальт голова его раскололась, словно переспелый арбуз…
Вспышка!
Взрыв отбросил его в сторону.
Но Харп все же нашел в себе силы подняться на четвереньки.
Вокруг была темнота, озаряемая оранжевыми вспышками взрывов и рассекаемая широкими полосами прожекторных лучей, скользящих из стороны в сторону. Воздух был наполнен дикими звуками разрывов и воя снарядов.
