Из пяти монахов, с которыми он отправлялся к бешеным, Василий познакомил его накануне с тремя. Их звали Кригер, Илья и Пьер. С общим планом действий герениты были уже знакомы, но Василий еще раз предупредил их, чтобы они не предпринимали ничего, не заручившись предварительно одобрением Стинова.
Двое других монахов, имена которых были Симон и Уорнер, не имели к заговору никакого отношения. Они были отправлены в гости к бешеным в приказном порядке, и ни один из них, похоже, особой радости по этому поводу не испытывал.
Так же, как и остальные монахи, Игорь надел серый балахон. Накинутый на голову капюшон скрывал верхнюю половину лица. Карманы и ячейки одетого под балахон трико были заполнены метательным оружием. На поясе в ножнах висел большой широкий нож, которым при необходимости можно было пользоваться как укороченным палашом. Кроме боевой экипировки, Стинов имел при себе еще и два десятка упаковок сильнодействующего эфимера, которым снабдил его Василий.
Хотя Василий и объяснил Стинову, что старшего в их посольской группе не будет, таковым себя почему- то считал Уорнер. Он первым прошел через турникет у грузового лифта, расположенного в дальнем конце сектора, предъявил контролерам свое удостоверение и объяснил, куда они направляются. Данные пластиковой карточки, которую имел при себе Стинов, гласили, что теперь его зовут Лайон Мун.
Один из контролеров вызвал лифт. Когда двери лифта раскрылись, он вставил между ними заранее приготовленную распорку.
Монахи вошли в лифт. Кригер взял у контролеров невысокую стремянку и установил ее в центре кабины. Поднявшись по ней, он откинул крышку люка на потолке и выбрался на крышу кабины. Остальные последовали за ним.
Оказавшись на крыше, Стинов поднял голову и увидел, что шахта тянется вверх еще на несколько этажей. Однако подняться выше лифт не мог, потому что крыша его упиралась в пружинные рессоры, закрепленные на пересекающих ствол шахты массивных чугунных балках.
– Шахту перекрыли, для того чтобы бешеные не смогли воспользоваться лифтом, – объяснил Стинову оказавшийся рядом с ним Илья. И, усмехнувшись, добавил: – Хотя, на мой взгляд, эта мера предосторожности совершенно излишняя. Для того чтобы пользоваться лифтом, бешеным сначала надо научиться кнопки нажимать.
– Они что же, полные идиоты? – спросил Стинов.
– Во всяком случае, стараются так выглядеть, – ответил Илья. – И, надо признать, у них это неплохо получается.
Монахи полезли вверх по лестнице, состоящей из вделанных в стену шахты металлических скоб.
Они миновали двери двух уровней сектора Ньютона. На третьем уровне поднимавшийся первым Уорнер остановился и три раза громко стукнул кулаком в дверь. Выждав пару минут, он постучал снова.
За стенкой послышалась какая-то приглушенная возня. Створки лифта со скрежетом расползлись в стороны. Через приоткрывшийся проем в шахту свесилась голова с всклокоченными, давно не мытыми и нечесаными волосами, с длинным носом и отвислыми губами. Нижняя губа была проколота большим кольцом, от которого вниз тянулась тонкая цепочка.
– Смари-ка! Смари-ка! – возбужденно затараторила голова. – Попики присли! Попики!..
Кто-то невидимый дернул за цепочку, продетую в кольцо, и голова, взвизгнув, исчезла из проема. На ее месте появилась фигура невысокого, но крепкого человека.
– Монахи? – спросил он, заглянув в шахту, хотя ему прекрасно были видны повисшие на лестнице фигуры в серых балахонах.
– Они самые, – ответил Уорнер.
– Вылезайте, – скомандовал коренастый и отошел в сторону.
Один за другим монахи выбрались из шахты. На площадке возле дверей лифта они оказались в окружении десятка бешеных.
Стинов впервые видел бешеных, и впечатление они на него произвели самое отталкивающее. Даже мутанты, с которыми ему приходилось сталкиваться раньше, не казались столь отвратительными. Мутанты выглядели безобразно, но уродство их было всего лишь результатом безумного выверта природы. Во внешности же каждого из бешеных отчетливо были видны признаки вырождения и деградации. Их тусклые, невыразительные глаза не были озарены ни единым проблеском мысли. Даже на расстоянии Стинов ощущал омерзительный кислый запах их давно не мытых, покрытых болячками и коростой тел.
Даже по одежде, не говоря уж о внешности, невозможно было отличить мужчину от женщины. Носили бешеные, должно быть, все, что попадалось под руку, но явное предпочтение отдавалось коротким жилетам из синтетической кожи и широченным штанам ярких, режущих глаз цветов. Также несомненной любовью пользовалась у бешеных дешевая бижутерия, которую они навешивали на себя в невероятных количествах. Открытые части тела бешеных были густо покрыты аляповатыми, чаще всего весьма неумело сделанными татуировками. Преобладали в этой галерее оскаленные черепа, мечи, обвитые змеями, и кровоточащие сердца, свидетельствующие о том, что бешеные не были лишены сентиментальности. Бешеные либо не признавали, либо попросту не умели пользоваться метательным оружием. Стинов не заметил ни у одного из них ни метательных ножей, ни стрелок, ни бумерангов. Зато другого оружия было в избытке – широкие охотничьи ножи, палаши, секиры, чеканы с кристаллическими наконечниками, топоры и просто пластиковые палки с насаженными на них тяжелыми металлическими шестеренками.
– Видишь этого лысого здоровяка? – тронув Стинова за локоть, спросил Кригер.
Взгляд его из-под приподнятого капюшона указывал на коренастого бешеного, вторым заглянувшего в шахту лифта.
Стинов незаметно кивнул.
– Это и есть Слик, – сказал Кригер. – Похоже, он уже чувствует себя здесь хозяином, если пришел нас встречать.
Роста Слик был невысокого – его лысый, покрытый татуировками затылок едва достал бы Стинову до подбородка, окажись они рядом. Несмотря на это, в его коренастой, крепко сбитой фигуре ощущались сила и мощь. Плечи Слика были настолько широко разнесены в стороны, что руки свисали вниз, не касаясь тела,
