Национализм

По иронии судьбы, именно успешная интеграция французского национального государства могла способствовать совершению во Франции целого ряда республиканских революций, которые не просто притязали на народную легитимность, но и стали возможными благодаря концентрации государственной власти в немногочисленных пространственно централизованных институтах, которые могли быть захвачены революционерами (Calhoun 1988).

70

Но Андерсон (Андерсон 2001: 71) напоминает нам, что в ранних националистических движениях представители латиноамериканских креольских элит говорили на одном языке с колониальной державой, против которой они выступали.

71

Цит. по: Le Monde, 1 October 1991.

72

Ср. заблуждения Барбера (Barber 1995), считающего ислам ограниченным и сравнительного гомогенным, а исламский фундаментализм простой реакцией на глобализацию, направленную главным образом на Запад, а не частью борьбы за характер и будущее самого ислама.

73

Как утверждает Андерсон (Андерсон2001), восприимчивость к параллельным историям отражала не только растущее осознание существования более широкого мира, но и более глубокое знакомство с письменными повествованиями, в том числе с историческими сочинениями и романами. Последние сыграли важную роль в распространении представления об одновременных событиях, происходящих в различных субповествованиях, то есть организованных вокруг различных сюжетных линий или вокруг различных героев.

74

Жень означало народ или людей; чжунгожень — это нечто вроде «китайской нации (или государства), народа». Имеется множество других слов и словосочетаний, которые отражают китайское стремление выработать соответствующий словарь национальной идентичности. Например, слово миньцзу, происходящее от традиционного обозначения сородичей, было расширено и стало обозначать нацию в целом. Это могла быть «нация» говоривших на китайском языке чжунхуа миньцзу и политическая нация.

75

Также верно, что китайская идеология обычно преувеличивает степень этого единства. Речь идет не только о необычайном языковом многообразии среди ханьских китайцев, но и об этнических меньшинствах, численность которых довольно велика. Меньшинства составляют менее 10% китайского населения, но на них по-прежнему приходится свыше 80 миллионов человек. Численность некоторых крупных меньшинств превышает численность большинства европейских наций. Китайские коммунисты поначалу соблазняли национальные меньшинства разговорами о самоопределении, а затем — после прихода к власти — полностью изменили свое отношение, как показывает следующий текст, опубликованный в октябре 1949 года: «Сегодня следует прекратить разговоры о „самоопределении“ меньшинств. В прошлом, в период гражданской войны, чтобы поддержать противостояние меньшинств реакционному правлению Гоминьдана, мы выдвинули этот лозунг. Тогда он был уместен. Но сегодня ситуация коренным образом изменилась… Ради завершения великой цели объединения нашего государства, ради противодействия заговору империалистов и их прихвостней, направленному на раскол национального единства Китая, нам не следует выдвигать этот лозунг во внутреннем национальном вопросе и не следует давать возможность использовать его империалистам и реакционным элементам среди различных национальностей… Хань составляет большинство населения страны; более того, хань сегодня является главной силой в китайской революции. Победа демократической революции китайского народа во многом зависит от усилий ханьского народа во главе с Коммунистической партией Китая». (Цит. по: Gladney 1990: 70)

76

Фанон (Fanon 1965) утверждал, что именно через такую кровавую борьбу и должны были быть созданы постколониальные нации, потому что только общее кровопролитие способно было создать необходимое единство.

77

Несмотря на определенно имперский масштаб своих владений, «императоры» Китая — в той степени, в какой они были заинтересованы в создании единства между нацией и государством, — неверно описывались при помощи этого западного термина; у них было больше сходств с абсолютистскими монархами вроде Луи XIV, чем с императором Священной Римской империи или его римскими предшественниками.

78

Mann (1993); обобщая, Манн замечает: «…мы не можем предсказать, какие нации успешно появятся на основе простой „этничности“. Присутствие или отсутствие региональной администрации служит намного лучшим прогнозирующим параметром» (Mann 1995: 49–50).