— Нет, хозяин, этак не пойдет. Квинси не хочет, чтобы из-за него увольняли ребят, будь они хоть сине- зеленого цвета кожи.

— Вот глупая голова! Да ведь другой работы у меня для тебя нет, — рассердился мастер.

Квинси сдвинул шляпу на другое ухо:

— Что ж поделать. Поищем в другом месте, а нет, так перебьемся как-нибудь. Только подлыми делами Квинси не станет заниматься.

Мастер сплюнул и смерил его взглядом с головы до ног.

«Вот ты каков, голубчик! — пробормотал он про себя. — Видно, набрался этих новых идей!»

Он украдкой указал на Квинси своему помощнику:

— Последите, чтобы этот парень не оставался после работы на заводе. Сегодня он получит расчет, и не нужно, чтобы он вертелся среди других рабочих.

— О-кэй, босс! — понимающе кивнул тот. В обеденный перерыв, после того как раздался звонок и провыла сирена, произошел второй инцидент, который поглотил на время все внимание администрации.

Усталые, сутулые фигуры в синих комбинезонах высыпали во двор. Искали досок, опрокинутых ящиков, которые могли бы заменить скамейки. Искали тени, чтобы посидеть и на воле съесть принесенную из дому еду. От стекла огромных цехов, от нагретого асфальта и рельсов воздух был удушливо тяжел. Людям хотелось пить, и у фонтанчика, бившего посреди двора, столпилось много народу. Рядом с кузнецом Миллсом, отцом Лори и Марты, стоял молодой негр и тоже дожидался своей очереди напиться. Но едва он нагнулся и хотел приложить губы к прозрачной струе, как рго изо всей силы оттолкнули от фонтана.

— Куда лезешь, негр! — свирепо сказал Миллс, такой же долговязый и неуклюжий, как сын. — Не смей поганить нам фонтан! Тут пьют только белые. Понятно?

Негр ошеломленно моргал, светлая капля стекала у него по подбородку, и он машинально облизывал пересохшие губы.

— Чего уставился на меня! Я тебе сказал: убирайся прочь отсюда и не смей пить из нашего фонтана! — зарычал на него Миллс.

Кругом уже собирались рабочие, и кузнец явно рисовался своей силой и грубостью.

— Вы что, кузнец, рехнулись, что ли? — Молодой негр посерел и выпятил грудь. — Идите своей дорогой, я вас не трогаю.

— Ах, ты меня не трогаешь! Так я тебя трону! — И Миллс изо всей силы ударил негра по голове. Тот упал, как срезанное дерево.

— Что ты делаешь, негодяй! — Иван Гирич, вне себя от негодования, схватил кузнеца за руки. — Чем тебе помешал этот парень? За что ты его ударил?

Кузнец, тяжело дыша, смотрел красными глазами на неожиданного защитника:

— И ты захотел получить свою порцию? На вот, получай!

Страшный удар обрушился на Гирича, но он устоял на ногах. Кузнец весил фунтов двести шестьдесят, однако и Гирич был очень силен. Они топтались на площадке у фонтана, обхватив друг друга точно железными обручами. Кругом столпились раздраженные рабочие. Закипала драка. Одни стояли за негра, другие за оскорбленные права белых. Тумаки сыпались направо и налево. Прибежал Квинси и тотчас же вступился за своего приятеля Гирича. Молодой негр с трудом поднялся и смотрел затуманенными глазами, как все больше и больше людей вступало в драку. К моменту, когда зазвонили телефоны в дежурке и у Коттона, во дворе уже дрались все. Коттон немедленно вызвал полицию, и она с невиданной в Стон-Пойнте оперативностью начала окатывать дерущихся водой из пожарных шлангов. Потом, по сигналу сирены, мокрых, окровавленных в драке людей снова погнали к станкам и машинам и после этого начали отыскивать зачинщиков. Каким-то образом кузнец Миллс оказался совершенно в стороне и на первый план выступили как главные виновники драки молодой негр Сэмуэль Бредшо, Иван Гирич и Квинси. Последний считался уже уволенным, так что расправиться оставалось только с двумя. Можно было бы просто выкинуть их за ворота завода, но тот же мастер, который подозрительно отнесся к Квинси, шепнул Коттону, что неплохо было бы прощупать Гирича, негра и Квинси по части политики…

Вот почему в этот жаркий майский день Ньюмен должен был срочно отправиться на завод.

В то время как он направлялся туда, Фэйни и Рой забрались в будку уличного автомата.

— А ну, скажи еще что-нибудь, я проверю на слух, — говорил Фэйни приятелю.

— Как поживаете, мисс Причард? — тоненьким голоском тянул Рой. — Я очень рада, мисс, что вы совершенно здоровы.

— Ох, здорово! Вот здорово-то, черт тебя дери! — так и закатился Фэйни. — Ну, теперь звони ей!

Рой закусил губу. Злое выражение очень портило его красивое лицо.

— Действительно, я это неплохо придумал! — сказал он хвастливо. — Поделом ей, этой гордячке, пускай потом сыщик припугнет ее! Подумать только: я предлагаю ей пойти со мной в кино, а она отказывается! А с Робинсоном небось куда угодно отправилась бы!

— И со мной не хочет идти, — подхватил Фэйни. — Я ей дарю красивый блокнот, а она фыркает. Гусыня она, больше ничего! Давай мы ее проучим!

Рой набрал нужный номер.

— Ее мать! — быстро шепнул он приятелю. — Могу я попросить к телефону Патрицию? — пропел он тоненьким голоском.

— Кто спрашивает мою дочь? — осведомилась миссис Причард.

— Это говорит одна ее знакомая из школы, — опять запищал Рой, делая выразительные жесты Фэйни.

— Сейчас я ее позову.

— Пошла за ней! — зашептал возбужденно Рой. — Хорошо, что она дома… Это вы, мисс Патриция? — снова запел он, обращаясь к трубке. — С вами говорит одна соседка Чарли Робинсона… Нет, мисс, вы меня не знаете… Да, мисс, ему уже лучше. Он дома, мисс, и просил вас навестить его. Да, да, навестить. Нет, вы не ослышались. Он думает, что лучше всего это сделать в субботу после обеда. Что ему передать, мисс?.. Вы постараетесь прийти? О, он очень обрадуется, мисс, уверяю вас. Он так любит вас, мисс, прямо обожает… Хэлло! Хэлло!.. Повесила трубку, — сообщил он Фэйни. — Сказала, что непременно постарается прийти в субботу… Видно, поблизости стояла ее мамаша, потому что разговаривала она не очень-то вразумительно. Ну, самое главное сделано!

И Рой торжествующе посмотрел на приятеля.

— Ух, и заварили же мы кашу! — в восторге подпрыгнул Фэйни. — Вот будет доволен мой старик, когда я ему все это выложу!

35. Джемс Робинсон и его посетители

Он стоял на берегу реки, у тех же самых сыроватых бревен, где несколько недель назад сидел отверженный, глубоко оскорбленный мальчик — сын его родного брата. Жуя краешком губ сигарету, он смотрел из-под нахмуренных бровей на черную, маслянистую воду. Золотыми ужами резвились на воде отражения фонарей на берегу. Стрекотала моторка, пахло рыбой, гремела где-то якорная цепь. Мысли его были далеко и от реки и от этого городка.

Нет, не может он словами о высокой материальной культуре, о гигантской технике и комфорте излечить свою тоску по настоящей жизни, жизни свободной, полной творческого огня, рядом с такими же людьми, как он сам, людьми, несущими в себе великие идеи будущего. С детства внушали ему стремление к бурной деятельности на пользу собственного кармана, мысли о том, что всякий мальчишка-газетчик может стать президентом, рассказывали о миллионах Моргана и Астора, которых может добиться всякий энергичный американец. Он многое искренне любил в американском образе жизни: любил американскую точность, любил простых американских людей, в которых было много детского, любил свой обездоленный черный народ, свои печальные и торжественные гимны.

Но уже несколько лет настойчиво и постоянно звучал в нем внутренний голос: нет, не то, не то… Пресса, радио, официальные выступления, даже самый американизм порой вызывали в нем приступ тоски. Он жил внешне вполне благополучно: его любят люди, он сам их любит, трудится для них, поет для них, радуется их радостью и болеет их болью. Но в глубине души он тосковал о других идеалах, о другой жизни. Может, ему, негру, не подобает думать об этом? Благодари судьбу, которая вынесла тебя на гребень, поставила выше твоих братьев по цвету, не забросила тебя на хлопковые плантации Юга и не отдала на произвол линчевателей!

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату