— Это… это одна девочка из нашего класса. Ты ее не знаешь, ма.
— Можешь идти, но возвращайся скорее, дитя мое. Ты поможешь мне приготовить салат и занять гостей. Я хочу, чтобы ты приучалась свободно держаться в обществе.
Уф! Как трудно лгать собственной матери, да еще когда тебя в упор сверлят острыми буравчиками серые глаза!
Пат вышла из ворот замка, чувствуя себя неспокойной. Тотчас же ее обволокла теплота весеннего вечера, струящаяся, как парное молоко, и аромат расцветающих крокусов и фиалок. Скорее, скорее на остановку автобуса, чтобы никто не мог догнать, выследить!
— Хэлло, Патриция! Подвезем вас?
Девочка вздрогнула.
У поворота шоссе стоял открытый облезлый «форд», на котором торжественно восседали Рой Мэйсон и Фэйни Мак-Магон. Оба они свесились со своих сидений и с улыбкой смотрели на Пат. За рулем торчал какой-то парень в замасленной куртке.
— А мы выехали прогуляться, полюбоваться на замок, — продолжал Рой, как бы не замечая смущения девочки. — Вдруг видим — Патриция. Ну, давай, говорю, подвезем ее, куда ей нужно.
— Большое спасибо, Мэйсон, только мне тут совсем поблизости… Мать поручила кое-что принести… — Пат с трудом выговаривала слова.
— Ага, поручение матери! Понимаем… — вмешался Фэйни, подмигивая товарищу. — Что же, Пат, мы расстоянием не стесняемся, можем и полквартала подвезти Не правда ли, Сэм? — обратился он к шоферу.
Тот глухо захихикал.
— Садитесь, садитесь, Патриция! — с удивительным радушием приглашал и Рой.
Пат с отчаянием смотрела на «фордик». Неужели ей не удастся избавиться от приглашения?
— Нет, мальчики, я предпочитаю идти пешком. Ведь сейчас такой прелестный вечер! — ухватилась она за удачную мысль.
— В самом деле, вечер прекрасный! — воскликнул Рой. — А что, Фэниан, не пройтись ли и нам вместе с Патрицией? Кстати, поможем ей донести сумочку. — Он выпрыгнул из автомобиля. — Патриция, разрешите двум бездельникам сопровождать вас? — продекламировал он, становясь в галантную позу.
— О-кэй! — Фэйни наслаждался выдумкой приятеля. — Мне прямо до смерти охота прогуляться с Патрицией.
Девочка озиралась, как загнанный зверек.
— Я должна сказать вам… под большим секретом: ма не позволяет мне ходить с мальчиками, которых она не знает, — выговорила она чуть слышно.
Рой невозмутимо смотрел на нее.
— Вот как… — протянул он. — Какая странная у вас мать, Патриция! Очевидно, она воспитывалась еще в прошлом веке!
Фэйни хохотал в кулак.
— Да, да! — твердила Пат, радуясь своей выдумке. — Она никогда не позволяет мне ходить с незнакомыми ей мальчиками.
— Так, так… Ну что ж, придется гулять одним, — сказал с сожалением Рой. — А жаль, право. Так хотелось бы проводить вас…
Он все еще не давал сигнала к отправлению, и Пат, быстро кивнув обоим мальчикам, должна была под их взглядами пересечь улицу и направиться к дальней остановке автобуса. Она шла быстро, все время чувствуя на себе эти взгляды, от которых ей было так не по себе.
«Ну что они могут мне сделать, эти мальчишки? — пыталась она себя успокоить. — Мне просто не повезло, что они оказались как раз на моем пути…»
Но, если бы Пат оглянулась, она увидела бы две торжествующие физиономии, и это, может быть, навело бы ее на кое-какие догадки.
Однако девочке некогда было оглядываться — ведь она через час обещала вернуться!
Там, куда направлялась Пат Причард, уже собралось несколько друзей. Правда, собрание это ничуть не походило на рауты миссис Сфикси или даже на пятичасовые чаи мисс Вендикс. Здесь не было ни тщательного перемывания чужих косточек, ни великосветских новостей о путешествиях на яхтах или свадьбах миллионеров. Не было здесь ни вышитых салфеточек, ни специальных лопаточек для русской икры и вилок для лангуста. Нет, все здесь было просто: и оладьи с патокой, и вареная капуста, и домашнее пиво, которое любил покойный Тэд и так охотно пил его брат Джим.
— Узнаю золотые ручки стряпухи! — воскликнул Джим, увидев на кухонном столе всю эту прелесть.
Салли шутливо провела по его щеке рукой, испачканной в муке. Ей до смерти хотелось наконец-то постряпать для себя, для своих собственных гостей, а не для визитеров какой-нибудь миссис Сфикси, куда ее звали в дни больших праздников. И в этот день Салли встала чуть не на заре, чтобы замесить тесто и приготовить все для «приема», как в шутку говорил Чарли.
Впервые после смерти мужа Салли запела песенку, ту самую, которую они пели вместе с Тэдом. Постойте, как же она начиналась, эта песенка? Ах вот, вспомнила!
Тэд, когда пел, всегда имя Долли заменял именем Салли и при этом многозначительно и шутливо смотрел на жену.
Светло-светло было на сердце у Салли: в доме был дорогой гость и встал наконец с постели Чарли, ее мальчик. Повязка еще перерезала лоб Чарли, но чувствовал он себя вполне здоровым и бодрым. Он даже порывался с утра отправиться на пустырь испробовать подарок дяди — новое духовое ружье, но мать налетела на него, как буря:
— Немедленно уложу в постель и отберу костюм!
Чарли покорился. Впрочем, ему и в доме было интересно в этот день. Давно уже маленький домик горчичного цвета не видел гостей. Чарли то помогал матери на кухне, то бежал открывать дверь и провожал гостей в единственную парадную комнату домика, служившую одновременно столовой, гостиной и кабинетом для семьи Робинсонов.
У искусственного камина, где грудой лежали сосновые шишки, собранные Салли еще осенью, стоял певец, радушно встречая каждого гостя.
Первым явился Джордж Монтье — старый приятель Джима, с которым они еще в юности выступали в каком-то кабачке. Джорджу не так повезло в жизни, как Джиму, но он ничуть не завидовал певцу и гордился тем, что Джим приглашает его аккомпанировать на концертах.
— Вы не шутите, я аккомпаниатор самого Робинсона! — говорил он, когда владельцы ресторанов хотели нанять его за ничтожную плату.
Джордж уже виделся с певцом в первые дни приезда и тогда же условился с ним, что подыщет подходящее помещение для концерта, который Джим хотел дать для населения Восточной окраины.
Теперь музыкант пришел расстроенный и возмущенный.
— Как вам это нравится! — начал он еще с порога. — Ни одного свободного зала, точно у нас в городе пропасть лекций, концертов и театральных представлений! У Тернера все вечера расписаны на неделю вперед. Владелец «Маджестика» говорит, что у него ремонт. Зал студенческого «Клуба волкодавов» тоже на ближайшие пять дней занят каким-то проклятым проповедником вечного блаженства! — Он приблизился вплотную к Джиму и тронул его за руку: — Думаешь, я верю всей этой шумихе с залами? Неужели, если бы приехал какой-нибудь гипнотизер-шарлатан или гадалка, они не нашли бы помещения? Да сколько угодно! Видишь ли, здесь все знают, что ты выступал на конгрессе, и прошел слух, что ты поешь разные революционные песни. Вот хозяева и не хотят наживать неприятности.
— Ох, трусы проклятые! — не выдержал Чарли. — Я бы им сказал!
— Спокойно, мальчик, спокойно! — Джим раскурил сигарету. — Что ж, Джордж, попробуем поискать помещение где-нибудь здесь, в Горчичном Раю. Я думаю, что в американском городе не все люди трусы… Я, знаешь ли, очень верю в американский народ.
Джим хотел сказать еще что-то музыканту, но в эту минуту явились новые гости и заполнили комнату
