- Если он думает, что булки на деревьях растут, то он недоумок.
- Не давать ему ни кусочка хлеба за обедом,— предложили из рядов.
- Вообще в столовую не пускать.
- Дать ему по пинку от каждого.
- Ты что, не сходи с ума!
Но вот кто-то крикнул:
—А пусть он сам попробует вырастить. Узнает, сколько стоит грамм хлеба.
Интересное предложение, его поддержали.
- Дать ему несколько зерен, а к концу лета пускай испечет кусочек хлеба.
- Ты все слышал?— жестко сказал Великий советник.— Так решило племя! И знай, что если не возьмешься сразу за труд, тебя ждет презрение апачей и всех честных людей.
- Красный Лис!
Улугбек сам решал вместе с другими вождями, знал, что его ждет. Красный Лис изгонялся из племени «на две луны и два солнца». Апача можно наказать, можно пристыдить, но оскорблять его никто не имеет права, так решил совет вождей.
Он вышел из круга и протянул Великому советнику томагавк и налобную повязку с двумя черными орлиными перьями, какие имели все родовые вожди.
Улугбек в кустах наткнулся на бледного Олега. Тот принял беспечный вид. Кто знает, что пьяный родитель — его отец? На нем не написано. Мало ли их, родителей, понаехало.
Они двинулись вместе из сада. На дорожке стоял Ашот Свисток.
- Выгнали?— сочувственно сказал он.— На виду, понимаешь, тысячи человек. Это издевательство, такое разве можно терпеть!
- Меня не выгнали, а отстранили на два дня,— сказал Улугбек.
- Э-э, так не говори, дорогой. На глазах у всех опозорили. Родители сидят, в платочек смеются... Приходи ко мне, разговор есть...
- Вот, даже физрук его пожалел. Не было до этого обиды, а сейчас обидно стало. С досады он хотел сказать Олегу, почему он с ним, а не с племенем, как положено. Не сказал.
Они брели без цели, куда глаза глядят. Перелезли через лагерный забор, пошли неприметной тропинкой меж трав. Улугбек срывал желтые трубочки одуванчика. Олег насвистывал. Каждому хотелось остаться одному, лечь в траву и ни о чем не думать. Но их — двое. Хорошо еще, они не жаловались друг другу на несправедливости жизни — вдвойне бы тяжелее было.
Травяное поле выгорело под белым солнцем. Насколько хватал взгляд — ничто не колыхнется, не пробежит мышь, не вспорхнет птица. Воздух сухой, жаркий. Сонное царство июля.
По ту сторону лагеря таял в горах ледник. Из-под него падала в ущелье белая струна потока. Где-то он доходит до озер или речки, вливает хрустальные струи, и от этого вся вода в мире становится немножко, совсем на чуть-чуть, чище.
Улугбек поднял горячий камушек, лежавший у ног, сдул тонкий слой пыли, рассматривал, как причудливо расположились на его поверхности красные крапинки.
Через сто лет его засыплет космической пылью.
Через сто лет и нас засыплет,— хмыкнул Олег.— Пылью, а может, еще чем похуже.
Всех не засыплет.
Улугбек сел на сгорбленную спину серого валуна. Олег пристроился рядом.
- Обиделся на Альку? Вмажь ему! Или, хочешь, я вмажу!
- Будешь иметь дело со всем племенем!
- Тьфу!— сплюнул Гречко.— Хоть ты и вождь, а хочется треснуть тебя по голове.
- Что там с Монаховым?— спросил Диваныч.
- Лежит, в потолок смотрит,— ответила медсестра.
- Это я и сам могу увидеть. Меня интересует не куда он смотрит, а его состояние.
- У него нет никаких выраженных симптомов.
- Может, в больницу отправим?
- Зачем же, Денис Иванович, забивать больницы здоровыми людьми!
- Что же, он симулирует, по-вашему?
- Не знаю, что он делает, во всяком случае, он не больной,— сказала медсестра, уходя.
Диваныч еще посидел, барабаня пальцами, и подвинул к себе бумаги. Болезнь Монахова — единственное» что омрачало его лучезарное настроение. Грозная коми) лексная комиссия внезапно приехала сегодня. Видели весь «апачскии концерт», проверила пионерскую работу, спортивную и заключила, что педколлектив лагеря работает хорошо. Ну и хорошо.
- Да!—отозвался Диваныч на стук в дверь и увидел на пороге Маломёда.
- Денис Иванович, из моего отряда двое сегодня не явились на обед. А кормили вкусно. — Маломёд вздохнул.— Биточки с картошечкой, маслицем политы, лучок, огурчики нарезаны. Да... Пришли откуда-то в тихий час. Так. И что, требуют сейчас обед?
- Нет, легли спать. Диваныч удивился.
- Так что вы хотите от меня? —- Ставлю вас в известность.
- Ушли, не пришли, вернулись... Вам скучно? Поговорить не с кем? Давайте сядем напротив, поговорим.
- Давайте,— согласился Маломёд, устраиваясь в боковом кресле. — О чем?
— О работе, например. О том, что надо работать ежедневно .и ежечасно, а не только во время обеда... Хотите?
Маломёд встал.
—Я, пожалуй, пойду, Денис Иванович. Диваныч, отпустив его, взялся за телефон.
—Воинская часть? Здравствуйте, дорогие шефы! Да, опять с просьбой... У нас через два дня мероприятие, игра «Тайны двух племен»...
Пять пионерских отрядов вышли из лагеря помочь колхозу собрать помидоры.
Над Олегом Гречко уже не смеялись, что он всюду .таскается с котенком. Есть у человека такое чудачество, маленький пунктик, ну и пусть. Отними этот пунктик, человека бросит в тоску, он может занедужить.
Время от времени Олег говорил в собственную запазуху:
— Как живешь, Мордуся?
—Мяу,— слышал он в ответ.
Олег носил ведра с мясистыми помидорами к весам, стоявшим в тени огромного карагача. Дерево казалось розовым — снизу поднимался теплый отблеск тысяч сочных плодов.
Вожатый Маломёд ходил поблизости от не разгибающего спины Улугбека, присматриваясь к нему. Значит, Улугбека выгнали из племени? Интересно. Пошатнется или нет его авторитет, как председателя, в отряде?
Сломанный Томагавк приходил к Улугбеку. Сумрачно смотрел в землю.
- Красный Лис...
- Я Улугбек. И ты для меня два дня — Алька.
- Я так не хотел, чтобы получилось так,— сказал Алька, избегая называть его как-либо.— Мы тянули палочки, кому на сборе сказать, и мне короткая досталась.
—Что, вы все договорились?
Сломанный Томагавк кивнул.
—Лучше бы ты молчал, не рассказывал это мне.
В- се десять?
Алька кивнул и шмыгнул носом.
- А чего ты сейчас пришел, извиняться?
- Не знаю,— пробормотал Алька, которому и так было нехорошо.
