– Ты у меня на попечении. Знаешь, что это значит?
От нетерпения у Себастьяна свело низ живота. Тугая ширинка больно давила на рвавшуюся на свободу обезумевшую плоть.
– И что же это значит, Блисс?
– А то, что ты целиком в моей власти. – Она улыбнулась, блеснув ровными зубками. – Я не говорила тебе прежде, что со мной делают твои зеленые-презеленые глаза?
– Ты просто играешь со мной, верно?
– Они помогли мне открыть новую грань моей натуры. Чилли оттаяла, и затаенное пламя вырвалось наружу. Смотри, как оживает дремавшая на дне души склонность к авантюрам!
Он бы рассмеялся, если бы брюки не сдавили его чресла железными тисками.
– Почему бы тебе не начать демонстрацию? И скорее, как можно скорее!
Ее серьезная гримаска показалась Себастьяну очень забавной. Он скрестил руки на груди.
– Ты немножко испачкался, – сообщила Блисс, обойдя его вокруг. – А я, представь, готова устроить демонстрацию до душа, во время душа и после душа.
И она снова увернулась от его рук.
– Если ты намерена выполнить всю программу, то лучше начинать прямо сейчас. И не смей говорить, что только шутила и все это пустые слова, Чилли!
– Это вовсе не шутки, – заверила Блисс. – Но мне кажется, что с раненым следует быть милосердной. Лучше я промою тебе раны и дам отоспаться.
– Ну уж нет! – выдохнул он. – Я давно готов к демонстрации «до душа»!
– Как, уже? – Блисс расплылась в блаженной улыбке. – А тебе приходилось заниматься любовью на письменном столе?
– Нет, – то ли сморщился, то ли улыбнулся Себастьян. – Послушай, ты меня убиваешь. Раздевайся-ка и залезай на стол. Да побыстрее.
– Как бы не так. – На ходу она уже сняла брюки и отпихнула в угол вазу с китайским садом, украшавшую стол. – Это ты разденешься и залезешь на стол.
Как это ни удивительно, ее предложение заставило Себастьяна густо покраснеть. Конечно, исключительно от возбуждения…
– Ты шутишь. – Блисс же, оставшись в тонком бюстгальтере и трусиках, уселась в кресло, скрестив руки на груди и барабаня пальчиками по локоткам. – Нет, ты не шутишь, пожалуй, – угрюмо бросил Себастьян.
– Я намерена покрыть тебя поцелуями с головы до пят – естественно, чтобы тебе стало лучше, – заявила она.
Едва прикрытые бюстгальтером, ее груди вздымались и опускались излишне часто, чтобы Блисс могла претендовать на ту сдержанность, которую пыталась демонстрировать на словах. Себастьян расстегнул джинсы.
– А когда ты покроешь меня с головы до ног поцелуями, я смогу покрыть поцелуями тебя, чтобы тебе стало лучше?
– Посмотрим. – Блисс закинула ногу за ногу. Узкая резинка едва удерживала ее трусики на самых бедрах. Себастьян запросто мог бы сгрести ее в охапку и вмиг содрать и трусики, и бюстгальтер со строптивицы. А вот тогда она бы посмотрела, кто окажется в чьей милости!
Себастьян скинул туфли, избавился от прочей одежды.
– Надеюсь, ты не будешь слишком тянуть со своими поцелуями…
– Напротив, – сообщила она. – Я буду целовать и целовать тебя без конца. На твоем столе.
– Блисс…
– На столе! Иначе ты рискуешь оказаться среди тех мужчин, которым нужны покорные, безвольные женщины!
Себастьян обошел стол и встал перед ней, на сей раз уже не смущаясь под ее внимательным взглядом. А Блисс открыто любовалась его наготой. Ему же теперь были четко видны темные соски и треугольник волос внизу ее живота, просвечивавшиеся сквозь кружевное белье.
– На стол, Себастьян.
Со вздохом он уселся на прохладное дерево, затем вытянулся во весь рост – и сморщился от боли.
– Это жестоко. Я все-таки раненый.
– Ах, какая жалость. – Она моментально вскочила с кресла. – Я совсем забыла. Пойдем скорее в душ, милый. А с этим можно подождать…
Но его спина болела вовсе не так сильно!
– Боль уже утихла. А поцелуи обязательно мне помогут – если знать, где целовать!
– О, я так и знала. – Ее голубые глаза лучились состраданием. А мягкие губы сложились в такую соблазнительную гримаску… – Ну-ка, дай я погляжу, откуда лучше начать. – И она еще раз медленно прошлась взглядом по его телу.
– Я весь в твоей власти, любимая. Начинай где угодно.
