— Ну? Так это ж офигенно, Рамиз!
— Не уверены, правда, там видно будет — через неделю после того, как повязку снимут. Но шанс, говорят, есть.
— Ну так классно, Рамиз!
— Ну, — заулыбался он, — Вот только б они сюда не заявились.
— Легавые-то теперь на твоей стороне.
Он фыркнул. Я фыркнул.
Тут я спрашиваю: «А как начет жениться?»
Хихикает.
— Подумаешь, шрам. Да что такое шрам, Ники, а? Слыхал, у нас там женщины носят накидки на фотке? Так может она до свадьбы и не заметит, а?
Что-то мне в это не поверилось, да только расстраивать его было неохота. Мы еще по чуть-чуть приняли, и я отвалил. Пьян был и под кайфом, а Рамиз веселый и вроде как тоже обдолбанный. Его мамаша с папашей, если через часок забредут, подумают, что он то ли резко на поправку пошел, то ли в коме уже.
Поехал к Келли: посмотреть на пацана и, может, побаловаться с ней чуток. Когда отпускали на побывку, у нас с ней пару раз получилось, а потом еще раз, когда она ко мне приезжала, а охранник вышел. Если тех случаев не считать, у меня с бабами уже давно ничего не было. Я и забыл почти, каково оно.
До Олдрич-вей, где она теперь жила, добрался на такси. Местечко — как из хичкоковского ужастика.
Сначала сунулся не в тот дом — специально, чтоб можно было отойти посмотреть, кто выйдет. Ох уж эти старые привычки. Никто так и не вышел. Обошел дом вокруг, поднялся по ступенькам и заколотил в дверь.
— Как дела, Ники?
— Как дела, Келли?
Захожу в дом, там малыш Дэнни; не такой уж теперь и малыш.
— Как дела, пап? — спрашивает.
— Как дела, Дэнни?
Беру его за подмышки, кручу, раскачиваю. Он это любит. Смеяться начинает, кричать, еще просит. Я тоже не прочь. Только устаю я обычно быстрее.
— Только сегодня выпустили, а, Ники?
— Ну. Слыхала, мне сняли квартиру?
— Да, Шэрон говорила. Классная идея, правда?
— Еще какая. Охренеть можно!
— Охренеть можно, — пищит Дэнни.
Ну весь в папашу малец.
— Я писал тебе, что сегодня выхожу, — говорю.
— Да, я то письмо получила.
— Когда ему будет пора спать?
— Ты же только что приехал, он думает, ты его куда-нибудь сводишь.
— Что верно, то верно. И куда мы с тобой намылимся, парень? Что скажешь, если завтра поведу тебя в «Макдональдс»? Возьмем молочный коктейль.
— Охренеть можно, пап, — говорит Дэнни.
— А как насчет бассейна?
— Тоже нормально.
— А на собачьи бега сходим, а? А в ночной клуб? Шутка. Значит, я подскочу часика в четыре.
— Заметано, старичок.
Во дает, а?
Словом, мы попили пивка, посмотрели видик и я отправил Дээни спать. Он меня поцеловал. Всегда меня слушался. А Келли его всегда баловала.
— Ну как твои дела, Ники? — спрашивает.
— Ничего, Келли, все нормально. Вот еще бы малость расслабиться, вспомнить, как оно, когда вдвоем и никто не мешает.
— Даже не думай, Ники.
— Что значит «даже не думай»? День не тот, или что? А то столько лет ждал.
— Ты же приезжал на побывку.
— На побывку? — Я даже развеселился. Шутит она, что ли?
— У меня появился другой мужчина, Ники.
Вот те раз.
Я сел и уставился на нее.
Посмотрела прямо. Не шутит.
— Что же получается: ты ждала все эти годы, мы трахались только на побывке, а когда меня выпустили, ты нашла другого мужика? Ты чего, Келли, совсем охренела, что ли? Не смеши людей, женщина.
— Это на прошлой неделе было. Я подумала, лучше подождать, пока ты выйдешь, вдруг ты станешь буянить.
— Дьявол, Келли, ты ведь за первые полгода моей отсидки чуть не полтыщи раз собиралась меня бросить, и я никогда не буянил и делал все, что мог, чтобы доставить тебе удовольствие. И вот, когда я вышел и могу оттрахать тебя вдоль и поперек, ты говоришь мне, что на прошлой неделе нашла другого мужика.
— Ты уж извини, Ники. Что вышло, то вышло. Очень уж долго пришлось ждать.
— От черт! Дэнни знает?
— Нет. Но он его видел.
— Кто такой? Если знакомый, ремней нарежу.
— Придется тебе смириться, вот и все. Так будет лучше для тебя самого. Не надо никого резать. Барри не сделал тебе ничего плохого.
— Барри? Что это на хрен за имя: Барри?
— Баррингтон. Барри — это для краткости.
— Баррингтон? Ты шутишь? Он что, черный?
— Нет, он белый.
— Белый по
— Наверное. Он немец.
Вот это да.
— Это добром не кончится, — говорю ей, — ты трахаешься с немцем по имени Баррингтон, который ездит на «Порше». Что это за немецкий хер, который согласен, чтоб его звали Баррингтон?
— Ну, он не торгует наркотой, не ворует машины, приехал на бизнес-курсы по линии «Общего рынка», водит меня в «Чарли Чан»
и покупает подарки.— «Порш» купил?
— Пока нет, — хихикает, — хотел подарить собаку типа тех, которые за зайцем бегают, на стадионе.
— Но не весь стадион, блин?
— Дай срок. Для него это раз плюнуть, — тут она снова захихикала, а я уж больше не смог этого выносить.
— Баррингтон, — говорю, — какого черта ты связалась с хреном по имени Баррингтон? Может, он фон Баррингтон, а? — тут нас разобрал смех, и я, когда вышел на улицу, все еще не мог успокоиться.
