мы знаем, что Лондон она покинула. Вскоре после того, как привезла нам последние главы своей книги, насколько я понимаю. Мы с братом несколько раз писали ей по поводу новой книги, которую она обещала нам, но не получили никакого ответа.
— Нет… то есть, я не думаю, чтобы она уехала снова. Я… насколько мне известно, она не совсем здорова.
— Очень жаль это слышать. Если вы ее увидите или будете ей писать, не будете ли вы так любезны передать ей наши с братом пожелания скорейшего выздоровления.
— Д-да, конечно.
Глядя на странное выражение, которое принимало лицо Джонатана, пока он пытался усвоить все эти ранее не известные ему сведения о деятельности Миранды, мистер Уоррингтон с тревогой спросил:
— Что-то не так, сэр?
— Нет-нет, ничего, мистер Уоррингтон, за исключением того, что, я только что понял, что был величайшим дураком во всем Лондоне… нет, пожалуй, во всей Англии.
— Я… я не понимаю.
Джонатан покачал головой, пытаясь осмыслить услышанное и сравнивая это со своим прежним мнением о Миранде.
— Да, наверное, потому что я и сам не совсем понимаю то, что вы сообщили мне. Но это уже неважно. Я увижу мисс Дрейк, если она меня примет, и передам ей ваши пожелания.
— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — тепло сказал Эдвард Уоррингтон, продолжая с недоумением смотреть на Джонатана, словно сомневаясь, можно ли доверять человеку, который так странно себя ведет. Этот господин говорит так, как будто он друг мисс Дрейк, но с незнакомцами никогда не знаешь, что у них на уме. Он мог быть каким-нибудь искателем сенсаций, пытающимся узнать местонахождение писательницы. Он не хотел бы нести ответственность за то, что сообщил такому человеку, как найти молодую леди, если тот еще не знает этого. Она всегда верила в его порядочность. Он должен постараться не утратить этого доверия.
— Мы по ней скучаем, — неловко сказал он.
— И я также, сэр, но, боюсь, что винить за это должен только себя самого. — Джонатан быстро зашагал прочь из кабинета, оставив издателя в некотором недоумении глядеть ему вслед и думать, не позвать ли ему кого-нибудь приглядеть за сумасшедшим, или это какой-нибудь жулик?
Ходьба на предельной скорости до тех пор, пока раненая нога не запротестовала так, что ему пришлось отдохнуть, нисколько не помогла Джонатану, потому что мысли его, как он обнаружил, отдыхать не желали. Теперь он знал, что любит Миранду, что любил ее почти с самого начала, даже когда настойчиво советовал ее кузине не позволять ей остаться. И он нанес ей самое тяжкое оскорбление, какое только может мужчина нанести хорошо воспитанной леди. Не было никакой возможности когда-нибудь уговорить ее простить его.
И все же он знал, что должен попытаться это сделать. Мисс Сампсон, всегда такая правильная в своих поступках, позволила своему чувству к Миранде потеснить здравый смысл. Она умоляла его приехать и помочь ее молодой подруге, но в письме не было никакого адреса.
Он вспомнил, что Люси как-то говорила, что ее кузина приехала из Йоркшира. То же самое сказал сейчас мистер Уоррингтон. Но Йоркшир — это обширная территория, не будет же он рыскать по нему и спрашивать всех встречных, не знают ли они, как ему найти Миранду Дрейк. Почему он забыл спросить у мистера Уоррингтона, где ее найти? Но ведь он дал этому господину понять, что ему это уже известно, а если он теперь обнаружит свое незнание, то вряд ли издатель захочет ему помочь.
— Ему придется это сделать, хочет он того или нет, потому что я должен отыскать ее.
Он повернул обратно к издательству, но вдруг остановился, не замечая обходивших его с двух сторон людей. Вряд ли ему удастся вынудить мистера Уоррингтона дать ему нужную информацию, если тот не захочет. Был другой путь, хотя ему и очень не хочется выставлять себя на посмешище. Без сомнения, Люси сочтет его поиски Миранды предметом для насмешек и, может, даже скажет об этом детям. Он уже слышал, как они отпускают замечания в его адрес.
И все же он еще раз повернул обратно, удивившись, как далеко успел забрести, пока его мысли были заняты Мирандой, и остановил наемный экипаж, назвав вознице адрес дома Оуэнсов.
Глава двадцать первая
Конечно, Люси знает, где найти Миранду, но он поймал себя на том, что колеблется, стоит ли у нее спрашивать. Она достаточно проницательна, и он опасался, что ей удастся обнаружить больше, чем он собирался ей открыть. Но все равно, у него нет другого выбора, и он пошел к ней, чего не делал с того дня, как она и миссис Хэмпхилл предложили ему оставить их дом.
Он обменялся с ними ничего не значащими замечаниями о погоде и тому подобных вещах, радуясь, что они больше не упрекают его за ту последнюю вспышку. Он надеялся, что они уже не помнят, каким дураком он выставил себя в тот день. А потом, стараясь говорить безразличным тоном, он спросил Люси, не знает ли она адреса своей кузины. Она какое-то мгновение пристально смотрела на него, пока ему не начал казаться слишком тесным воротничок рубашки, а потом расхохоталась. Не тихо захихикала, как обычно, что привело бы его в ярость, а рассмеялась настоящим, глубоким смехом.
— Я так и знала! — заявила она. — Вы с Мирандой поссорились, правда? Вот почему она так поспешно уехала и вот почему вы так на всех разозлились, когда обнаружили, что ее нет.
— Да, — признался он. — Мы разошлись во мнениях — и, боюсь, довольно резко. Вина, конечно, была целиком моя…
— Я в этом и не сомневаюсь.
— Необязательно было так быстро соглашаться со мной в этом. — Хотя он и знал, что она права, он не мог не почувствовать легкого огорчения от того, что она изначально исходила из признания его вины. Миранда тоже говорила ему порой весьма неприятные вещи, хотя, конечно, это нельзя сравнивать с тем, какое оскорбление нанес ей он. К счастью, об этом Люси никогда не узнает.
Люси снова рассмеялась:
— Но это просто должны были быть вы, Джон. Вы были суровы к ней с первого же дня ее появления здесь, хотя мы никогда не могли понять, почему: на вас так не похоже, чтобы вы были с кем-то нелюбезны. Но я думала, что после того вечера, когда вы сопровождали нас к Олмаку, вы к ней переменились. Вы ведь приехали за ней, чтобы покатать ее…
— Да, но тогда-то у нас и произошла размолвка. Не в первый раз, а позже…
— Когда Миранда слегла в постель с сильнейшей мигренью. Это вы были тому причиной?
— Боюсь, что да, в некотором роде. — Это было после того, как он поцеловал ее, как почувствовал, что она отвечает ему, после того, как она заснула в его объятиях. — А потом, когда мы выехали на прогулку второй раз, я сказал Миранде кое-что, несомненно обидевшее ее.
— Если вы так огорчили Миранду, — осуждающим тоном сказала Люси, — то я не скажу вам, как ее найти. Вы ведь можете сделать это снова.
Джонатану хотелось схватить ее и потрясти, но он понимал, что этого делать нельзя. Она ни за что не скажет ему того, что он хочет, если он не доверится ей. А этого ему не хотелось. Он никогда не сможет рассказать ей о том, что сказал тогда Миранде на прогулке.
Он снова подумал, что чем приходить к Люси, лучше бы он сообразил спросить мистера Уоррингтона о местонахождении Миранды, когда был у него в кабинете; но ведь он решил, что это было бы бесполезно. Уоррингтон, конечно, был уверен, что он знает, как ему найти ее. Если бы он сказал, что ему это неизвестно, издатель, пожалуй, засомневался бы в причинах, побуждающих его разыскивать Миранду, и отказался бы сообщить ему ее адрес.
Так что, если придется умолять Люси сказать ему то, что ему нужно, он это сделает.
Пока Джонатан прокручивал все это в голове, прикидывая, как много он все же сможет ей рассказать, Люси изучала его лицо. Он сильно изменился с тех пор, как Миранда уехала из Лондона, подумала она. Он
