пошел он напутствовать оступившегося, дабы миновала его бездна страшная, бездна пламенная, бездна закатная…».
– Подумать только, – вздохнул Вейзель, – ему когда-то прочили кардинальскую шапку… Рокэ, и все же вы не правы!
Проэмперадор не ответил, только медленно поднял голову и посмотрел в глаза артиллеристу. Ричард хорошо знал этот взгляд своего эра – исподлобья, ожидающий и вместе с тем равнодушный.
– Рокэ, – Эмиль Савиньяк откровенно волновался, – нельзя же так… Вы же сами все затеяли. Раззадорили этого дурака, встали у этого клятого оврага, вы ведь знали, что он в него сунется… Вы сделали из Феншо… Сделали…
– Подсадного поросенка, – подсказал Проэмперадор. – Да, сделал и поймал, кого хотел. Ну и что?
– Это бесчестно! – вздохнул Вейзель. – Своими руками толкнуть человека на ошибочный путь и его же за это наказать.
– Пусть не подталкивается. Курт, Эмиль, мы знакомы не первый год, неужели вы до сих пор не уяснили – мне плевать на честь, доброе имя и прочую дурь. Мое дело – война! И я ее выиграю, к вящему разочарованию талигойских радетелей и гайифских торгашей.
– Поступайте, как хотите, – генерал махнул рукой, – с вами невозможно спорить.
– Так не спорьте. При казни, к слову сказать, можете не присутствовать.
– Нет, Рокэ. Я сказал вам все, что думал, но я только генерал, а вы – Первый маршал и Проэмперадор. Не нужно показывать армии, что между нами существуют разногласия, а я еще жив.
– Я могу лишь повторить слова барона, – твердо сказал Савиньяк, – вы поступаете мерзко, но вы побеждаете, а эта война, сдается мне, будет самой мерзкой в моей жизни.
– Благодарю вас, господа. Ричард? – Похоже, Ворон лишь сейчас заметил оруженосца. – Я, кажется, вас отпустил. Отправляйтесь спать.
– Монсеньор, – Дик сам удивился, что говорит так твердо и спокойно, – прошу вашего разрешения на встречу с Оскаром Феншо. Он – мой друг и…
– Идите, к кому хотите, – махнул рукой Рокэ, – только разыщите по дороге Клауса или Жана, они мне нужны.
2
– Я надеялся, что ты зайдешь, – Оскар довольно удачно изобразил улыбку, – выпьешь?
– Если угостишь. – Дик тоже попытался улыбнуться.
– Угощу.
Феншо потянулся к стакану – но неудачно, тот покатился по походному столику и свалился на земляной пол, но не разбился.
– Паршивое стекло, – покачал головой виконт, доставая чистый стакан, – но вино неплохое. Для похорон сойдет.
– Оскар, – выкрикнул Ричард, – не говори так! Ничего с тобой не будет, Ворон шутит.
– Нет, – покачал головой Оскар, – он хочет меня убить, и он убьет. Я посмел полюбить королеву, Ричард Окделл, а это карается смертью. Рокэ Алва никому не позволит смотреть на Катарину Ариго. Запомни это, если хочешь жить. Не смей любить королеву, не смей быть смелее, не смей быть моложе.
– Моложе?
– Рокэ хорошо за тридцать, а мне – двадцать шесть. Через десять лет он будет пьяной развалиной, а я стал бы маршалом. Его победы позади, мои были впереди. Мои победы, моя любовь, моя жизнь… Он это понял и убрал меня. Ворон ревнив и завистлив, скоро ты это поймешь.
Рокэ проиграет эту войну, потому что боится! Раньше, не спорю, он хорошо воевал, но он стареет и слишком много пьет. Мы месяц тащимся вдоль реки и не знаем, что дальше. И он не знает. Нужно было выловить разведчиков и идти к горам, а он…
– Оскар, но… Извини, но это бириссцы вас поймали, а не вы их… А Ворон поймал бириссцев. И потом он тебя предупреждал.
– Ты прав, – глаза Оскара погасли, – я ошибался. Я привык к другой войне, но Рокэ хотел, чтоб я попался, потому и встал у этого оврага. Потому и позволил мне говорить при тебе – ему был нужен свидетель. За мной с самого начала следили эти мужланы! Кто мешал Рокэ отправить меня в разведку с таможенниками? Наши кони лучше бирисских, с собакой мы бы живо их нашли.
Это было правдой. Ворон должен был так поступать, но когда он играл честно?
– Молчишь? – Феншо поднял стакан. – Потому что я прав. А, гори все закатным пламенем! Давай выпьем, Ричард Окделл. За тебя и твою будущую жизнь. Живи и будь счастлив. Возьми у жизни то, что не забрал я. Если тебе посчастливится увидеть королеву, скажи ей, что Оскар Феншо-Тримэйн умрет с ее именем, только… Только вряд ли ты ее увидишь.
Он увидит, увидит и скажет. Катари все узнает, это его долг перед Оскаром, но неужели Рокэ в самом деле ревнует? К Феншо?! Человеку, с которым Его Величество не сказала ни единого слова.
– Я… Я все передам, – пробормотал Ричард, – я… Я хотел пригласить тебя в Надор.
– Не судьба. – Оскар залпом опорожнил стакан, хотел налить еще, но передумал. – Не хочу умирать пьяным, это трусость. Проклятье, скорей бы! Ты не знаешь, как это будет?
– Нет, – Дик покачал головой. – Вейзель и Савиньяк не согласны.
– Не согласны, но согласились. Наше хваленое благородство – сказал вслух, что ты против, и успокоился. Если на то пошло?, Ворон прав, когда на всех плюет, – важна только сила, а остальное… А, пошло оно все к Леворукому! – Оскар вскочил и тут же сел, сцепив руки, тускло сверкнул камень фамильного
