полудохлую Империю и полоумного Базилека, который почему-то упорно продолжает называть нас своими подданными. Знал бы ты, сколько арцийцев, и не последнего разбора, осели в Таяне за последние пятнадцать лет. Они ненавидят Базилека и этого его… Мужа его дочери. Который там всем и вертит. Да если хочешь знать, в Таяне полно людей, которые спят и видят отомстить мунтским ублюдкам!
– А ведь семья Базилека никогда не смирится с потерей трона.
– Их придется уничтожить. Разумеется, не сразу, чтоб никто не догадался.
– Так, как кто-то уничтожил Ямборов? Ты предлагаешь взять пример с Михая?
– То, что случилось с братьями, лишний раз доказывает, что побеждает тот, кто нападает первым. Мне жаль их, особенно Марко, но раз уж это произошло, я хочу воспользоваться своим преимуществом. Я – единственный уцелевший ребенок короля и по справедливости должна ему наследовать. Таянцы видят в тебе ближайшего родственника и друга отца, и по коронному праву ты – наследник. Если мы поженимся, с Таяной все решится само собой. Корона наша. Вернее, три короны.
– Три?
– Разумеется. Таяна, Эланд и Тарска должны стать единым государством. В Эланде все хотят, чтобы вместо пьяницы, за которого меня прочили, герцогом стал ты. А по вашему, эландскому древнему праву ты уже правитель – ведь цепь Первого Паладина у тебя. Да тебе стоит бровью повести, и Совет Маринеров отдаст тебе черную корону! После нашей свадьбы Эланд и Таяна объединятся сами собой, и мы начнем готовить поход на Мунт.
– Но ты забыла о моей семье и собственном отце, который вполне сможет иметь наследника мужского пола.
– Ты же знаешь, как я тебя люблю, – принцесса с вызовом вскинула голову, – разумеется, я разузнала все, что могла, о твоей жене. Я знаю: ты начал ей изменять с первого дня, а она платит тебе тем же. Церковь Единая и Единственная разрешает развод по требованию одного из супругов, если есть неопровержимые свидетельства измены.
В Эланде знают все, что дочь и второй сын твоей жены не от тебя. Родимое пятно Ганков не спрячешь. А твои фамильные земли, в которых предпочитает проживать дана Ольвия, граничат с землями Огиста Ганка, который, не таясь, посещает соседку.
– А ты, оказывается, много знаешь обо мне…
– Разумеется, ведь я должна знать все о человеке, за которого выхожу замуж. Я спрашивала знающих людей, и он… они в один голос говорят, что тебе добиться развода будет так же легко, как получить корону.
Теперь об этой корове. У нее не будет ребенка, потому что мой отец уже не мужчина. Я это знаю. Если Герика и беременна, то или от Стефана, или от тебя. В любом случае ее ребенок – бастард. Отец заботится о наследнике, а кто может позаботиться о Таяне лучше нас с тобой? Он на этом успокоится и перестанет загонять мужчин в постель к этой дуре.
– Ты ее так ненавидишь, за что?
– За все! За то, что она недостойна того положения, которое занимает. За то, что ее тупость вызывает в вас, мужчинах, какой-то дурацкий восторг. Вы начинаете ее жалеть, потом дело заходит еще дальше, и вы начинаете ее любить. Королю нужна жена, которая сумеет сделать его великим.
– А ты сможешь это сделать?
– Разумеется. Я не дам тебе успокоиться, пока все Благодатные земли не признают твою власть. Даже этот твой калиф…
– Чтоб завоевать Эр-Атэв, придется положить половину твоих таянцев.
– Ну, можно ведь собрать рыцарей со всей Арции и объявить Святой поход. Любой Архипастырь сделает это с удовольствием, да и желающих отобрать у нас власть после такого похода останется намного меньше.
– И где же будет наша столица? В Гелани? В Мунте?
– В Гелани или в Идаконе, разницы никакой. В Идаконе даже лучше – столица морской державы должна быть у моря.
– Илана, – Рене удивляло собственное равнодушие, охватившее его, – это все не ты придумала. Допускаю, то, что касается меня и моей жены, ты разузнала сама, но остальное – нет. Это мысли мужчины, причем мужчины хоть и умного, но немолодого и недоброго.
– А я все это вытащила из Михая и дана Бо, – гордо сообщила принцесса. – Они мне все рассказали, когда уговаривали выйти за тарскийца. С той лишь разницей, что убивать собирались тебя.
– И ты согласилась?
– Я решила, что план замечательный, но императором станет другой. К тому же тебе все обрадуются, а вот Годоя Эланд никогда не примет.
– Но у Михая есть передо мной преимущество – он связан с какими-то колдунами в горах.
– А у тебя есть твой бард! А горным магам все равно, с кем иметь дело. Я же говорила тебе, что они помогут любому, кто даст им возможность выбраться из Корбута.
– Им нужно только это?
– Пока да, впрочем, если они будут забирать слишком много власти, мы найдем на них управу. Нашел же ты управу на Михая, несмотря на все его хитрости; но вообще-то эти бледные могут быть полезны.
– Да, убивают они хорошо, – не стал спорить Рене. Очень хотелось выпить, но адмирал не стал нарушать неписаное правило маринера – не пей с тем, кого презираешь, без крайней на то необходимости. Герцог вздохнул. Пора было прекращать эту ослиную беседу. Его несостоявшаяся любовь, видимо, тоже сочла, что сказала все, и теперь можно перейти к делу. Она встала, по-кошачьи гибко потянулась и с лукавой улыбкой взглянула на Рене:
– А теперь скажи мне еще раз, что я умница.
