и магов клана.
– И она унесла тайну в могилу…
– Неизвестно, Астен. Возможно, она жива до сих пор!
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Ты думал, что твое рождение оборвало жизнь матери? Отнюдь нет. Тогда эльфийки редко умирали в родах, а дети у нас рождались часто – не реже, чем раз в пятьдесят лет в кланах появлялся младенец, а то и два. Нет, мать не умерла, она просто исчезла, оставив тебя. Разумеется, отец это скрыл. К счастью, наш обычай позволяет видеть лицо умершего лишь самым близким членам семьи, а к этому времени таких оставалось двое – я и отец.
Мне кажется, – Местоблюститель подавил вздох, – отец догадывался, почему исчезла мать. К этому времени Кэраиль Ночной Соловей, жена Ларэна, обрела вечный покой. Война между двумя кланами полыхала все яростней. Видимо, мать решила, что ее место рядом с возлюбленным. Он же, по слухам, погиб в Иргарской битве, но тела так и не нашли. Его место занял младший брат Кэор Звездный Дождь. Именно от его руки и пал наш отец, как мне кажется, сам искавший смерти. Больше в Клане Лебедя королей не было. Наш дядя созвал Светлый Совет; было решено, что войной ничего не исправить, а надо найти укромное место и обратиться к магии, чтобы найти Дорогу. Что было дальше, ты знаешь…
– Знаю. Вот почему ты в юности покидал Убежище… Ты хотел отыскать мать?
– Да. Но не нашел. Зато узнал людей. Твой сын прав, мы должны в этот миг быть с ними вместе. Именно поэтому я говорю с тобой здесь и сейчас. Чтобы справиться с бедой, нам понадобятся все силы. Мне страшно подумать, что будет, если мы обратим нашу магию на помощь друзьям Рамиэрля, и в это время нам ударят в спину!
– Кто?
– Твоя дочь, Астен, твоя дочь и ее сторонники. О, она не теряла времени даром. За века нашего прозябания многие из нас разучились жить, но научились бояться смерти. Сейчас может случиться то же, что произошло во времена Войны Монстров. Потеряв голову от страха, они бросятся на нас с тобой, потому что мы «не хотим спасти свой народ», хотя мы не можем этого сделать. Вернее, не можем спасти эльфов, не спасая при этом людей, гномов, троллей, вообще всех тварей Подзвездного.
Эанке этого не понимает, не желает понять. Она хочет быть владычицей, и она хочет править мирами, а не жалким болотным островком! Ей кажется, что если будут уничтожены все, кто нарушил Волю Богов (а Воля Богов, по ее мнению, требует, чтобы эльфы находились под крылом небожителей рядом со своими соплеменниками), а также маги-люди, то Боги откликнутся на наш зов и примут нас в свое лоно.
– А ты уверен, что она ошибается?
– Почти уверен! Но даже будь она права! Мне давно не дает покоя одна мысль. Этот мир был создан до нас и не для нас. Здесь были свои Боги, по-своему мудрые и справедливые. Они создали жизнь, наделили душами и разумом разные существа. И тут появились мы. Пусть не по своей воле и не по своей вине, но мы стали хозяевами Тарры, уничтожив ее древних хранителей. Да, мы действовали по приказу тех, кто нас привел. Но сделали это МЫ. Затем наши Повелители почему-то решили покинуть этот мир, взяв с собой любимых чад своих, то есть нас, эльфов. Всех прочих они оставили на произвол судьбы, запретив людям даже самые скромные занятия высокой магией, которая могла бы их в случае чего защитить. И что теперь? Прежние защитники уничтожены, новые – не появились. Тарра обречена по вине наших повелителей и нашей! Так не бывать этому! – В ясных голубых глазах Эмзара полыхнул неистовый огонь. – Мы здесь, и мы примем бой. Если нам суждено погибнуть, мы искупим нашу вину. Но для этого в решающий миг мы не должны оглядываться назад, опасаясь заговора.
– Ты не знаешь, много ли у Эанке единомышленников и кто они?
– Самые трусливые, полагаю, – Эмзар, немного успокоившись, принялся разливать по кубкам вересковое вино.
Глава 43
Все оказалось совсем просто. Преданный прекрасно знал дорогу к хозяину. Даже к мертвому. Роман почти не удивился, когда рысь принялась яростно царапать вмурованную в стену плиту, инкрустированную разноцветными камнями. Разбиравшийся в подобных вещах эльф без труда отыскал обсидиановый лист, на который следовало надавить, и в стене открылся проход. Первым, сосредоточенно вбирая ноздрями воздух, в него устремился Преданный. Роман, погасив свой неяркий светильник, двинулся следом. Замковый иглеций, посвященный рождеству Святителя Эрасти, был тих, пахло церковными курениями, воском и увядшими цветами.
Во всем храме теплились лишь четыре лампадки, горевшие в ногах покойного короля и трех принцев. Опасаться было нечего и некого, но Роман довольно долго простоял у стены, не решаясь подойти к усопшим. Он знал и о смерти короля, и о гибели его сыновей, но по-настоящему они умерли для эльфа только сейчас, когда он увидел их, накрытых до подбородка коронными знаменами, с закрытыми глазами и тяжелыми погребальными коронами на головах. Венцы Стефана, Зенона и Марко даже в убогом свете лампадок выделялись новизной – предки и в страшном сне не могли подумать об одновременной кончине троих принцев, и потому две из трех погребальных корон были выкованы спехом.
От философских раздумий эльфа отвлек Преданный. Рысь стояла на задних лапах пред возвышением, на котором был установлен королевский гроб, опираясь передними лапами на его края. Уши зверя были прижаты, а из горла рвалось тихое рычание. Роман подошел поближе. Все дни, что он провел в Таяне, ему не давала покоя мысль о том, что же случилось с королем, осудившим вернейших соратников, освободившим предателя и отдавшим за него обожаемую дочь. Самым простым объяснением было, что, потеряв сыновей, Марко сошел с ума, но, взглянув на покойного, либр понял – все гораздо хуже.
Роман был достаточно хорошим магом и не заметить следов явной одержимости не мог. Итак, король Марко стал марионеткой в чьих-то руках, а, судя по его последним деяниям, за нитки дергал все тот же Михай. Присмотревшись внимательнее, эльф, однако, заметил еще одни следы. Ауру очень древней и очень мощной магии, которую пытались запрятать поглубже, в чем и преуспели. Он, Роман, во всяком случае, не мог понять, в чем тут суть, и это ему очень не нравилось. Если в руках у Михая ТАКОЕ ОРУЖИЕ, что могут они, даже с помощью Сумеречной и кольца Эрасти?! Или же это Михай – орудие в руках сил, с которыми он по глупости связался, а теперь, сам того не ведая, вершит их волю.
Эльф чувствовал, что у него голова идет кругом, но вновь и вновь пытался проследить след чужой волшбы, холодной и тяжелой, как осенняя вода. Почему опять его мысли о чем-то осеннем? Осенняя вода – Осенний Кошмар??? Ладно, обдумаем это в другое время и в другом месте. Рамиэрль решительно отвернулся от покойного короля, на которого все еще рычал Преданный, и подошел к Стефану.
