– Ну и что будешь с ним делать… – Роман со вздохом опустился рядом, – и как тебе не стыдно? С Годоем ты все равно не справишься, – рысь возмущенно заворчала. – Он маг, и не последнего разбора. А ты подумал, как Уррик один потащит Шандера в Эланд? Ему будет не до того, чтоб слушать, не гонится ли кто… Я-то с ними идти не могу, и ты знаешь, почему… Слушай, кот, будь другом, прибереги свою ненависть до лучших времен. Обещаю, эта тварь от нас не уйдет.
Рысь совсем по-человечески вздохнула и мягко спрыгнула на пол.
– Вот и молодец, – Роман остановил себя на полуслове, – а Годоя мы пугнем, – глаза эльфа злорадно блеснули – он уже понял, что внутри камеры можно творить любую волшбу, ее никто не учует.
Выманить из подземелья пару дюжин отборных крыс было для Романа делом полуоры. Затем эльф что- то проделал с замком и оковами и, мстительно улыбаясь, замкнул дверь.
– Не знаю, останется или нет Илана сегодня вдовой, но неприятности у ее супруга, если он вздумает навестить пленника, будут, и неприятности крупные.
– Я думаю, вдовство госпоже Илане будет только к лицу, – неожиданно откликнулся гоблин, – он не стоит сапожка, сношенного ею прошлой зимой!
Роман ничего не ответил.
Командор Церковной Стражи Габор Добори воспользовался своим правом входить к Его Святейшеству без доклада. Обычно он избегал дразнить гусей, но сведения были столь важными, что ветеран рискнул вызвать неудовольствие отца церемониймейстера и прямиком прошествовал в личные апартаменты Архипастыря. Феликс, несмотря на поздний час полностью одетый, что-то быстро писал, стоя у конторки черного дерева. Оглянувшись на стук двери и увидев командора, Его Святейшество вопросительно вскинул глаза. Между бывшим рыцарем, волею судеб ставшим во главе Церкви, и бравым ветераном отношения сложились самые доверительные, и потому без свидетелей они постоянно пренебрегали канонами. Добори сразу же перешел к делу:
– Только что прибыл гонец из Эланда.
– Где он? – быстро спросил Архипастырь.
– В надвратном посту. Я не знаю, какие вести он привез, а потому не рискнул вести его сюда. Возможно, будет лучше, если мы сделаем вид, что никаких известий не имеем.
– Ты прав. Я сейчас же иду с тобой.
Невзирая на все протесты тучного брата Фиделиуса, Архипастырь свел пышность своих выходов до минимума, и потому никого не удивило, когда глава Церкви покинул свои покои лишь в сопровождении кардинала Максимилиана, командора и шестерых стражей. Феликс с каждым днем все увереннее держал вожжи в руках, и желающих возражать ему открыто находилось немного.
Гонцом оказался молодой белобрысый парень, более похожий на пастушка, нежели на эландского нобиля, но в васильковых глазах посланца плясали такие чертенята, что прекрасно разбирающийся в людях Архипастырь почуял – на этого можно положиться.
Белобрысый быстро протянул футляр с посланием, а потом, смешно смутившись, сделал то, что предписывали каноны: опустился на колени и попытался поцеловать руку Феликса. Тот, невольно улыбнувшись, велел юноше подняться: «Сейчас не время вспоминать о церемониях» – и углубился в чтение. Высокий, красивый Максимилиан, ставший ближайшим советником нового Архипастыря, без лишних слов присоединился к Феликсу, глядя через его плечо.
Письмо было от герцога Арроя, пребывавшего в добром здравии. Эландец выражал свои соболезнования в связи с кончиной Его Святейшества Филиппа, выражал надежду на дальнейшее взаимопонимание между Церковью и Эландом и предостерегал против узурпатора Годоя. Ничего секретного в письме не было. Но герцог, тепло поблагодарив за доброе отношение нового главы Церкви к посланцу Эланда, давал понять, что полностью в курсе произошедшего в Кантиске и что эльф Роман и эландский нобиль вновь обрели друг друга. Окончив чтение, Феликс протянул грамоту Добору и обратился к гонцу:
– Как тебя зовут?
– Зенек, проше дана… то есть Зенон, аюдант монсигнора Арроя.
– Что ж, Зенон, скажи, не поручал ли тебе герцог передать что-либо на словах?
– Только то, что все очень паршиво, ваша Святисть. Он, то бишь дан герцог, казали, что нам, то бишь Эланду, будет очень кепско, если той Михай вдарит посуху, бо Эланд, он ведь только с моря неприступный, а спину Таяна закрывала, а там сейчас такое творится…
– Как же вышло, что Таяна подняла руку на Эланд?
– Так там все друг друга поубивали, и власть Михай захватил, а он… хуже холеры не было.
– Ты когда выехал?
– Проше дана, в седьмое утро месяца Собаки.
– Ты, наверное, почти не спал. Габор, устройте Зенека так, чтоб его никто не беспокоил, и возвращайтесь, нам предстоит бессонная ночь. Да, по дороге пригласите Иоахиммиуса и скажите брату библиотекарю, чтобы он зашел ко мне утром.
– Почему утром?
– Потому что к этому времени мы закончим наш совет, и я освобожусь.
– Тогда я велю принести ужин и вина, – решил командор и вышел, придерживая Зенека за плечо. Когда за ними закрылась дверь, Архипастырь обернулся к кардиналу:
– Друг Максимилиан?
– Да?
– Как вы смотрите на небольшую поездку к морю?
В последнее время Роману стало казаться, что его жизнь состоит из поездок и ночных бесед о том, что
