– Годой – мерзавец, но дураком отродясь не был, – пожал плечами Шандер, – он не может не понимать, что вы пустите имперские лоханки на дно прямо в проливе.
– Именно, – согласился Рене, – значит, будет ломиться через побережье, а там песок, мелководье. Если нужно, можно идти прямо по воде… Единственное место, где их можно остановить, – устье Адены у Гверганды.
– Адена – хорошая река, без вывертов, – подтвердил молчавший до этого Ягоб, – ей можно верить, это не Агая, где утром не знаешь, что будет вечером… Если их не остановить там, значит, их вообще не остановить.
– У нас еще остается Братний перешеек, – задумчиво произнес Диман, – там можно держаться и держаться.
– Это значит отдать им Внутренний Эланд, – вздохнул Рене. – Нет, придется их бить у Адены, а если в нужный момент ударить Годоя в спину, у нас появляется шанс.
– Ты все же ждешь подмоги от Феликса? – быстро осведомился Шандер.
– Нет, хоть и не исключаю ее. Мы должны рассчитывать на худшее, то есть только на себя.
– Неплохо б взять на корабли тех же «Серебряных» и маринеров-добровольцев и войти в устье Адены, благо Мальвани увел с собой всех до последнего солдата, – предложил Эрик.
– Замечательно, – даже ничего не понимающий в стратегии Максимилиан был в восторге от такого простого и понятного плана, – мы легко овладеем городом и…
– Нет, – неожиданно резко сказал Рене и пояснил: – Это слишком очевидное решение. Повторяю, Годой мерзавец, убийца, чернокнижник, но он не дурак. И он знает, что такое война. Сам он шпагу в руках держит нечасто, но ему это и не нужно. Он умеет думать не только за себя, но и за врага. И меня он, к несчастью, хорошо знает. Он должен заготовить какую-то каверзу…
– Какую? – нехорошо усмехнулся Шандер. – Просто фигуры встали так, что мы обречены схватиться на Аденском рубеже и выяснить, у кого лоб крепче. Так бывает, вспомни поход Анхеля или Угскую битву…
– Нет, Шани, – негромко и устало и оттого еще более убедительно сказал герцог, – Годой не из тех, кто все ставит на одну карту. Вспомни, мы ведь ни разу не смогли его обойти, даже когда у нас были все возможности. Нам казалось, мы играем свою игру, а на деле шли у него на поводу. Только самый первый раз я чуть было не одержал над ним верх, но регент больше не ошибался. В отличие от меня… Говорю вам, он ХОЧЕТ, чтобы его ждали на берегу Адены.
– Ну и что? – не понял Максимилиан. – Если это единственная дорога, значит, так и надо. Он же не Господь наш, чтобы творить по своему усмотрению сушу и воды, значит, пойдет там, где можно пройти…
– Так-то оно так, – Диман задумчиво тронул шрам на щеке, – только Паладин прав – нельзя все яйца класть в одну корзину, даже если она хорошо сплетена и украшена ленточками… Беда только, что ничего путного в голову не приходит. А вдруг он вообще не пойдет в Эланд, а благополучно вернется себе в Таяну и ударит через переправу? Или, может, у него там еще одна армия есть, и она нам в спину как раз и выйдет.
– Сомнительно, – задумчиво проговорил Шандер, – судя по тому, что пишет «эмико», Годой собрал всех, кто мог и хотел попытать счастья в походе. В Гелани остались только тарскийские головорезы и немного гоблинов, чтоб поддерживать порядок. Их он на нас не бросит – восстание в Гелани ему не нужно. А вообще-то Годою удобнее всего о нас забыть. От того, что мы сидим в своих скалах, ему не жарко и не холодно, а вот нам без таянского хлеба и железа долго не выдержать.
– Ты прав, – отозвался Рене, – и не прав одновременно. Да, если нас запереть лет на двадцать- тридцать, Эланд превратится в такое же пиратское гнездо, каким был до Рикареда. Или нам придется каким-то образом выкручиваться, вступать в морской союз с теми же атэвами и так далее. Только дело в том, что нет у Годоя этих двадцати лет. Нет, и все, я это точно знаю, – Рене яростно сверкнул глазами.
– Почему? – не понял Диман
– Потому, – махнул рукой Аррой, – что гоблины ждут возвращения своих Созидателей, а значит, они должны сделать свое дело и упасть с доски до того, как поймут, что их надули. Михаю нужна не просто битва – резня! Резня, после которой он сможет не беспокоиться ни о нас, ни о своих клыкастых союзничках.
– Значит, он хочет, чтоб мы раскрыли его военные планы, – порадовался собственной проницательности Максимилиан, – чем лучше мы приготовимся, тем меньше гоблинов у него останется. А может, у него в их горах свой интерес есть – мужчины ушли и погибли, а стариков и детей он приберет к рукам.
– Гоблинов к рукам не прибрать, – отмахнулся Рене, – их проще перебить. Не знаю, может, мы и правильно все просчитали, но сидеть и ждать у моря погоды не по мне. Ну не может быть так, чтобы ничего нельзя было сделать.
– Договориться с атэвами? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Шандер.
– В некоторых случаях Церковь допускает союз с еретиками, – важно кивнул кардинал, – если Майхуб ударит по южанам…
– То Годой окажется защитником отечества от неверных и с помощью ваших недоброжелателей, Максимилиан, превратится в героя и вождя. А уж если будет известно о наших переговорах – а о них будет известно, так как в Эр-Атэве можно купить все, в том числе и любого сановника, а скупиться Годой не будет, – то мы окажемся и вовсе в незавидном положении.
– Ну что мы тогда сможем сделать? Не с гоблинами же нам договариваться, – проворчал Диман.
– С гоблинами? А что, это мысль. Если они поймут, что их водят за нос… Беда, что мы не знаем, как с ними связаться и заставить себя выслушать. Нам нужны доказательства того, что Годой их обманывает, нам нужно заставить себя выслушать, а я пока слабо представляю, как их можно добыть. Если б, конечно, найти этого… как его звали, Шани?
– Уррик, Уррик пад Рокэ. Но он вернулся в Гелань…
– Проше дана[92], – Зенек возник на пороге, виновато улыбаясь, – проше дана монсигнора, до бухты просится корабль. Здоровый, – аюдант широко развел руками, видимо, показывал, каким здоровым было незнамо откуда взявшееся судно.
