Обен оттолкнул ее, словно кусок подгоревшей конины. Он сам не мог понять, что ему не нравится. В Мунте спокойно, никаких подозрительных чужаков. Народ уже празднует и немножко дерется. Пара пьяных дураков утонула в Льюфере, сгорела таверна «Лошадиный глаз», известный вор Жмаэль Заячья Губа забрался в особняк Бэрротов и утащил атэвское оружие. Короче, тишина и благость. Тихо и на южной границе. Жозеф то ли холода боится, то ли тоже празднует. Мальвани выставил усиленные дозоры, а его людям можно верить даже в праздники. Рауль с Филиппом ускакали в Гаэльзу, если Джакомо и Агнеса попробуют что-то учинить, мало им не покажется. Рауль уже сейчас немногим уступает Шарлю и Анрио, а рвения у него по молодости и вовсе пруд пруди. Обен Трюэль старательно придумывал всевозможные неприятности, которые могли случиться, и отбрасывал их одну за другой по причине невозможности. Все было до неприличия благополучным.
Неужели все дело в том, что Тагэре вместе со Старым Медведем ускакал во Фло? Но что могло грозить Шарло в двух шагах от его любезной Эльты, в землях, всегда державших сторону Тагэре? Да и не один он там! С ним тысячи три нобилей, рыцарей и воинов. Конечно, от стрелы в спину и яда в бокале толпа не спасет, но в берлоге Фло такое вряд ли случится. Неужели он на старости лет совсем спятил и, как безумная мамаша, хочет, чтобы все детки были в куче и на глазах? Шарло Тагэре способен позаботиться не только о себе, но и о других, с ним, в конце концов, братцы Фло и Старый Медведь, так какого Проклятого!
Барон некоторое время с отвращением рассматривал остывающее мясо, а затем затряс колокольчик и проревел вбежавшему камердинеру:
– Разыщи мне Габриэля!!!
Эдмону Тагэре было скучно. Дед третий день развлекал нобилей пирами и воспоминаниями о прежних деньках. Может быть, габладору и этому смешному мунтцу, которого с трудом уговорили снять так полюбившийся ему шлем, это и было интересно, но Эдмон-то слышал дедовы побасенки раз сто, а смотреть на дедовых гостей, угощающихся в замке Ланже, ему и вовсе надоело. Столько не едят! Однако северные нобили и столичные гости, похоже, и не собирались прекращать бесконечное застолье. Из тех, кто выехал во Фло, до Ланже добралась едва ли половина, остальные, хорошенько погуляв у Старого Медведя, разъехались по своим владениям. Отец тоже собрался в Эльту, и тут за ним увязалась целая стая. Эдмон любил деда, но тот мог бы и дома остаться! В который раз Эдмон пожалел, что не поехал с Филиппом и Раулем в Гаэльзу. Вот так всегда. Чтобы делать что-то интересное – маленький, чтобы сидеть за одним столом с нудными стариками – большой. Филипп старше всего на два с половиной года, и ничего. Себя бы в шестнадцать вспомнили…
Юноша с тоской посмотрел на лежащий перед ним кусок кабаньего мяса. Хоть бы охоту, что ли, затеяли. Да нет, об охоте на две кварты придется забыть. Пролить кровь в дни равно-апостольной – дурная примета. Отчего-то в это время положено сидеть дома с родственниками, есть и спать.
– Эдмон, – голос отца вывел юношу из раздраженных раздумий о глупости зимних празднеств.
– Отец?
– Тебе, я вижу, скучно?
– Нет, но…
– Скучно, мне тоже скучно, но я хозяин. Ты здешние места хорошо помнишь?
– Конечно! Что я…
– Завтра мы выезжаем, даже если придется их из-за стола за ноги вытаскивать. А тут, как назло, разъезд Клода-Лошака застрял в Груоке. Должны были вернуться утром, но, видать, загуляли.
– Да, – жизнерадостно подтвердил Эдмон, – я знаю, у Клода в Груоке вдова есть, он всем про нее рассказывает.
– А ты больше слушай про вдовушек, – притворно нахмурился Шарло. – Короче, возьми десятка два латников и тащи этого обжору сюда. Они за фуражом посланы были, а не, – герцог задумался, – скажем, за грушами. Короче, бери ноги в руки. Можете заночевать в Груоке, но чтоб к полудню тут были, и сразу же выходим. Ужинать будем в Эльте.
Эдмон чуть не завизжал от радости, но сдержался и даже поклонился и, пробормотав «слушаюсь, монсигнор», выскочил из зала.
– Как посоленный, – беззлобно проворчал Старый Медведь, – давно его нужно было куда-то послать, а то извертелся весь.
– Думаешь, ему интересно в сотый раз слушать, как у тебя копье на охоте сломалось и ты на кабана с мечом пошел? – шепнул Шарло. – Мне и то надоело.
– Тебе простительно, – заржал Старый Медведь, – ты на двадцать лет дольше слушаешь… Так вот, дорогие гости. Обложили мы эту свиньищу, все как положено….
Вторую кварту с моря дул влажный ветер, казавшийся ледяным, но на деле принесший оттепель. Снег намок, осел и начал отливать синим. Тяжелые слоистые облака, казалось, лежали на голове, делая и без того короткий зимний день еще короче. Когда они спустились с холма, Эдмон оглянулся на Ланже, над главной башней которого реяло отцовское знамя, и отчего-то захотел повернуть, но быстро подавил этот порыв. Еще не хватало! Так он еще десять лет будет слушать дедовы побасенки. Большое дело пригнать назад в замок пять десятков подгулявших стражников! Какими бы пьяными те ни были, слово отца для них закон. И ведь он никогда ничего для этого специально не делал, так же как и Анри Мальвани. Интересно, что в Мунте? Неужели Жозеф и в самом деле рискнет напасть? Вряд ли. Отец считает его трусом, но трусом умным и хитрым, такой никогда не подставит собственное брюхо. А жаль, война с Ифраной – это то, что делает рыцаря рыцарем. Интересно, если с Лумэнами будет покончено весной, когда отец с Анри возьмутся за Ифрану? Летом или год подождут?
– Монсигнор!
