– Шарло, – виконт Тарве с беспокойством смотрел на него, – ты не ранен?
– Нет, – улыбнулся Тагэре своей знаменитой улыбкой, – шею немного натер, это да, а так ничего… А ты?
– Да что мне сделается, – отмахнулся Рауль, – а ведь здорово получилось?
– Здорово, – согласился Шарло, – а теперь куда?
– Домой, конечно. То есть во Фло. Там как раз гости, именины у Изабель.
– И кто там?
– Да весь Север. Потом, кое-кто из Приграничья, ну, старые друзья отца и деда…
– Короче, мы едем на совет заговорщиков.
– Каких заговорщиков? – возмутился Рауль. – Просто наши друзья исключительно порядочные люди и противники «Святого Духа». Кто ж виноват, что Лумэнов терпеть не могут?
– Пожалуй, никто, – подумав, согласился Тагэре, – но Пьера я трогать не позволю.
– Да кому он нужен?! Он будет рад-радешенек, если его с его хомяками оставят в покое. А ты, если хочешь, можешь по вечерам приходить к нему в ладушки играть.
– Змеюка, – Тагэре не смог сдержать улыбки, – что ж, поехали…
Воробьи и голуби самозабвенно разгребали кухонные отбросы на заднем дворе королевской резиденции. Кроме них да кота, обожравшегося и обленившегося до такой степени, что ему было не до охоты, здесь никого не было. Человек в неприметном темном одеянии вышел из-за большой поварни и, подойдя, казалось, к глухой стене, нажал на один из кирпичей. В стене открылся узенький проход, которым пришелец не замедлил воспользоваться. Он не первый раз поднимался этой винтовой лестницей и научился обходиться без света. За все неудобства ему заплатят, и заплатят щедро. Наверху была небольшая площадка с одинокой тяжелой скамейкой. Человек уселся и приготовился ждать. Иногда его принимали сразу, иногда приходилось ждать ору, а то и две. К этому он тоже привык.
На сей раз ждать пришло недолго, видимо, Агнесе и Фарбье было не до того, чтоб выдерживать характер. Дверца приоткрылась, и человек в незаметном темном платье шагнул в обтянутую розовым шелком комнату в угловой башенке. Королева сидела за небольшой конторкой, инкрустированной перламутром. «Святой Дух» стоял рядом, нервно теребя рыцарскую цепь. Яркий предвечерний свет заливал комнату, подчеркивая желтоватую бледность Агнесы и темные круги под глазами ее любовника.
– Тебе удалось проникнуть во Фло, Габриэль? – Как бы ни относиться к временщику, он никогда не ходил вокруг да около.
– Да, хотя это было непросто.
– Кто там?
– Все.
– Все? Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что там собрались все, кого сейчас нет в Мунте. Тагэре, Фло, Бэрроты, Шады, ну, и нобили помельче, которые держатся за хвост лошади этих сигноров. Хуже времени для того, чтобы напасть на Тагэре, выбрать было нельзя.
– Что ты имеешь в виду?! – Фарбье был слишком ошарашен, чтобы скрывать свои чувства.
– То, что любители серебра[88] съехались на именины старшей дочери Рауля Тарве. Уж не знаю, что они привезли девчушке в подарок, – Габриэль, как и все хорошие прознатчики, мог позволить себе говорить с хозяевами без подобострастия, – но сами они подарок получили. Да какой!
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что во Фло при мне привезли какого-то разбойника, который имел наглость, во-первых, напасть на Шарля Тагэре, во-вторых, попасться, в-третьих, спасая свою шкуру, заявить, что он выполнял приказ королевы и монсигнора…
– Что?! – И без того бледная королева стала какой-то синюшной. – Что ты сказал, мерзавец?!
– Я не скажу ни слова, пока сигнора не успокоится и не возьмет свои слова назад.
– Ее Величество хотела узнать, что еще сказал пойманный мерзавец, – в устах Фарбье это прозвучало как извинение. По крайней мере, Габриэль решил, что это можно расценить именно так.
– Этот мерзавец, – прознатчик подчеркнул слово «мерзавец», – сказал, что ему велели убить герцога Шарля Тагэре, устроив все так, как будто это дело рук разбойников. Мерзавец, конечно, лгал, но собравшиеся сделали вид, что ему поверили.
– И что?
– К замку Фло спешно стягиваются войска. Думаю, их соберется не менее пяти тысяч.
Фарбье смерил Габриэля многозначительным взглядом, но тот сохранял полную невозмутимость. Жан вздохнул и протянул ему небольшой, но тяжелый кошелек.
– Возьми. Ты еще понадобишься. Будь здесь через два дня.
– Я счастлив служить сигнору. Увы, когда я не вижу перед собой денег, мне трудно сосредоточиться. – Габриэль поклонился с неожиданным изяществом и вышел.
