Глава 4
Эпинэ
Стук в дверь. Негромкий, но уверенный. Никола!
– Входите, капитан.
Сам Робер предпочел бы обойтись без этикета, но Карваль изо всех сил соблюдал дистанцию. Он был гордецом, этот капитан, и Повелитель Молний смирился. С такими переходят на «ты» или в бою, или на эшафоте, или никогда.
Никола не забыл щелкнуть каблуками, но лицо у него было каким-то странным. Злым и… вдохновенным.
– Докладывайте, – еще один ритуал. Карваль не раскроет рта, пока его не спросят.
– Монсеньор, гонец от Гаржиака. Королевские войска стоят лагерем в Марипоз.
– Где гонец?
Капитан без лишних слов распахнул дверь. Особым многословием он не отличался, если, разумеется, не говорил о свободной Эпинэ. Гонец, впрочем, истолковал жест офицера совершенно правильно. Он вошел и отдал неизбежную честь, Робер подавил вздох:
– Кто ты?
– Пауль… Пауль Нозер. Бывший капрал роты господина Удо Борна.
– Что скажешь, капрал?
– Письмо монсеньору, – Нозер вытащил зеленый футляр. – Войска на нас идут.
– Ты, вероятно, проголодался, – Робер вымученно улыбнулся. – Идите в казармы, там тебя накормят.
– Благодарю монсеньора, – засмущался капрал, – я завтракал в Шарли.
– Сейчас пора обедать. Капитан, распорядитесь… И разошлите курьеров. Завтра в полдень – Большой Совет.
Нозер и Карваль ушли, и Робер о них тут же забыл. Главное сказано: передышки не будет, Оллария решила покончить с восстанием до зимы. Иноходец пару раз обошел кабинет, затем встал у окна и распечатал донесение, очень толковое, как и все письма Гаржиака. Теперь заяц точно знает, какой масти вставшая на его след гончая.
Гаржиак видит дальше других, еще не осознавших, во что они ввязались. Робер тоже не понимал, пока не оказался разменной картой в игре, где одни делают ставки, а другие умирают. Играли гоганы, умирали талигойцы, кагеты, бириссцы, а Лис, эсператисты, Гайифа подбрасывали дров в чужой костер, чтобы сварить собственное варево…
Иноходец поднял глаза, зная, что столкнется взглядом с дедом. Анри-Гийом в шлеме, кирасе и алом плаще грозил усомнившемуся внуку клинком, а напротив, на фоне Торских гор, улыбался маршал Рене. Странно, что дед сохранил именно этот портрет – кто-кто, а повесивший Пеллота Рене никогда не пошел бы за Алисой.
Робер Эпинэ отвернулся от предков и уставился на карту, пытаясь сосредоточиться. Дед готовил бунт. Обреченный, глупый, старческий. Потом умер кардинал, заявился наследник, и понеслось… Череда случайностей и совпадений, история знала и не такое. Если ты слышишь мяуканье, это еще не значит, что рядом Леворукий… И не значит, что его здесь нет.
Иноходец намалевал на и без того испакощенной карте несколько стрел и с отвращением отбросил грифель. Закатные твари, ну почему в голову то и дело лезет Лис?! С того мгновения, как Робер увидел превращенный в виселицу каштан, он, как ни старался, не мог отделаться от мыслей о покойном казаре. Адгемар стоял и смотрел, как убивают казаронов, не давая Луллаку вмешиваться. Он играл свою игру и выиграл бы, окажись его противником другой. Казар стал бы королем, казаронов похоронили, а во всем обвинили бы Талиг… У Саграннской войны было несколько шкур, а здесь похоже, до боли похоже.
– При чем здесь Лис? – кажется, он спросил это вслух, но у кого? Не у деда же. И не у Рене Эпинэ. Робер вновь уткнулся в карту, пытаясь сосредоточиться. Данар, Марипоз, Каррона, Эр-Гри, Эр-Эпинэ, Гайярэ, Сэ, Шарли… Стоп!.. Эр-Эпинэ, Гайярэ, Сэ, Шарли. Вот оно!
Иноходец рывком распахнул дверь.
– Где гонец Гаржиака? – почему до него дошло только сейчас?!
– Монсеньор, – Никола казался удивленным, – он же все рассказал.
– Есть одна вещь, которую нужно уточнить!
– Хорошо.
…От капрала пахло луковой похлебкой и молодым вином, и он ничего не знал, то есть не знал, что знает.
– Почему ты завтракал в Шарли?
Глаза вояки стали круглыми, он явно ни кошки не понимал.
– Ты должен был ехать через Шакрэ. Шарли в стороне.