перед обедом – это страшно.
– Что еще поручил вам Дорак?
– О, скучать мне не приходилось, – заверил маркиз. – Я должен был договориться с «висельниками», а незадолго до погромов подбросить Ги Ариго письмо с предупреждениями.
– Что, кому и от чьего имени вы приказали «Двору висельников»?
– Я говорил с предводителем, получившим власть с разрешения Дорака. Мы не называли имен, но «висельник» знал, от имени кого я пришел.
– Что именно вы передали?
– Что лигисты во главе с Авниром начнут бить еретиков. Увидев это, «висельники» должны надеть черные банты и сжечь провиантские и мануфактурные склады, за что им будет дозволено разграбить дома иноземных негоциантов. На самом деле склады будут вскрыты и очищены людьми Дорака, так как кардинал не имел средств на содержание новых армий. Погромы скрывали недостачу.
– Кто должен был прекратить погромы?
– Маршал Алва с помощью людей генерала Савиньяка. Разумеется, Авнир и «висельники» об этом не знали.
– А вы?
– Господин гуэций, – природная наглость Салигана взяла верх над проснувшейся было совестью, – Дорак был чудовищем, а не дураком. Он не мог оставить свидетелей. Признаться, я боялся, что отправлять Авнира и короля «висельников» в Закат предстоит мне, но этого не потребовалось. Герцог Алва вошел во вкус и покончил с ними сам.
4
– Защита имеет спросить что-то у Раймона Салигана?
– А надо? – вяло полюбопытствовал Алва. – Что ж, извольте. Господин Салиган, что сказал посол Гайифы господин Маркос Гамбрин, узнав о планах Его Высокопреосвященства?
– Я не понимаю, о чем речь, – отрезал Салиган. – Причем здесь посол?
– Это потеря памяти! – Голос даже не безразличный, пустой. Так люди не разговаривают, вернее, так не разговаривают с людьми. – Прискорбно, но бывает. Что ж, вопросов к господину Салигану у меня больше нет. Выражаю свои соболезнования господину Маркосу Гамбрину, более десяти лет оплачивающему услуги беспамятного шпиона.
Кракл стал бы спорить и уточнять. Кортней просто вызвал следующего свидетеля.
Алва не слушал, смотрел куда-то сквозь пылающие витражи, словно происходящее его не касалось, а найденные Краклом с Феншо люди говорили о том, как жгли склады и дома, грабили, убивали, насиловали, а помощи не было, словно в городе разом остались только жертвы и преступники.
– Герцог Алва, – супрем-гуэций в упор глянул на человека в мундире, – чего вы ждали, почему не остановили погромы?
– Не счел нужным.
– Но вас умоляли.
– Только меня?
– Вас умолял епископ Оноре, вас умолял герцог Окделл.
– Я не эсператист.
– Почему вы вернулись раньше, чем было объявлено?
– Мне было видение.
– Видение? – Супрем сдерживался из последних сил. – Какое именно?
– Вряд ли оно поразит ваше воображение. – Ворон прикрыл глаза. – Во сне мне потребовалось созвать моих вассалов.
– Подсудимый, – предупредил гуэций, – имейте в виду, что Высокий Суд может расценить ваши последние слова как скрытую угрозу.
– Как вам будет угодно, но я имею обыкновение предъявлять ультиматумы в очевидной форме.
– Вам был задан вопрос о причинах вашего возвращения, – не принял вызова гуэций, – вы сослались на видение, в котором разыскивали своих вассалов.
– Разыскивал, – подтвердил подсудимый, – причем в на редкость неприятном месте. Сначала мне показалось, что это Ноха, но там, по крайней мере раньше, не было плесени. Еще любопытней вышло с вассалами, потому что вместо них я нашел нынешнего герцога Эпинэ.
– И вы хотите убедить Высокий Суд, что вернулись в столицу из-за данного сна?
– Милейший, – поморщился Алва, – я уже давно ничего не хочу, но в Олларию я вернулся именно поэтому.
– Вы не знали, что маркиз Эр-При находится в Агарисе?
– Местонахождение Робера Эр-При меня не волновало, – Алва задумчиво свел брови, – но мне захотелось убедиться, что в Нохе нет плесени.
Глава 9
Ракана (б. Оллария)
