– Герцог Окделл, – негромко окликнул Альдо. – Бич еще не вернулся?
– Нет, Ваше Величество. – Камердинера ждали еще четвертого дня, но Джереми не появился, и в голову лезло самое худшее. Святой Алан, ну почему верные гибнут первыми?
– Может ли кто-то из ваших людей заменить Джереми Бича? – деловито осведомился барон Кракл.
– Эндрю Нокс, – с неохотой произнес Дикон, чувствуя себя могильщиком, – но Джереми к генералу Люра был ближе всех.
– Впишите Нокса, – распорядился сюзерен, – и сегодня же с ним переговорите.
– Да, Ваше Величество. – Старейшина Совета провинций аккуратно записал имя и поставил точку. – Госпожа Оллар не будет давать показания?
– Она дурно себя чувствует, – не солгал, но и не сказал всей правды Альдо. – Не забудьте послать в Тарнику за Темплтоном.
– Уже послано, – заверил Кракл, – я жду виконта к вечеру.
– Хорошо. – Альдо протянул руку за очередной бумагой. – Когда поговорите с Темплтоном, передайте ему приглашение герцога Окделла.
Дуглас до сих пор ничего и не знает. Ни о смерти Удо, ни об исчезновении тела. Сюзерен решил, что Борн пришел в себя и сбежал, но он не держал еще теплую руку и не пытался слушать сердце. Удо умер, и его тело кто-то унес. Кто-то знающий дом и имевший ключи, скорее всего Хуан.
Сегодня замки заменят, но думать следовало раньше. Успокаивало одно – никаких потайных проходов в особняк не существовало, иначе посланный за подмогой в Октавианскую ночь кэналлиец не выбирался бы через крыши. Не этой ли дорогой пришел ночной гость? Но тело через крышу не утащить. Спрятали в подвалах или в служебных постройках? Дальние конюшни стоят пустыми. Может быть, там?
Альдо дочитал документ до конца, поставил подпись, присыпал песком.
– Кракл, вы хорошо представляете ваши обязанности? – устало спросил он. – Вам досталось непростое дело.
– Ваше Величество, – с чувством произнес косой барон, – я понимаю всю меру возложенной на меня и графа Феншо ответственности.
– Нет, вы не понимаете, – король пододвинул Краклу бумаги, – и не можете понимать. Суд, на котором вы, согласно должности, председательствуете, войдет в историю. Нужно подвести черту под преступлениями Олларов и их пособников, главным из которых является герцог Алва, но все должно быть законно! Вы слышите меня? Даже Кэналлийский Ворон имеет право на справедливость. Кто согласился его защищать?
– Увы, Ваше Величество, – вздохнул супрем Кортней, – никто из судебных защитников не решился принять на себя эту миссию. Рискну предположить, что адвокаты боятся делать свое дело хорошо и не хотят делать плохо.
– Что ж, – нахмурился Альдо, – назначим защитника нашим указом, но по вашему выбору. Вы должны довести до его сведения, что следует бороться за обвиняемого, а не против. Найдите лучшего, нам не нужна игра в поддавки.
– Справедливость Вашего Величества вызывает восхищение, – негромко произнес старейшина.
– Значит, восхищайтесь, – пошутил Альдо, – но не здесь. До свидания, барон. Жду вас послезавтра с примерными показаниями.
Кракл с Кортнеем ушли, сюзерен зевнул и забарабанил пальцами по резному подлокотнику.
– Что ж, – заметил он, – будем надеяться, Штанцлер скажет то, что отказалась говорить госпожа Оллар, хотя ему поверят не все. Эпинэ не поверит.
– Робер злится на эра Августа, – объяснил Ричард. – Из-за истории с кольцом.
– Я бы тоже злился, – заметил сюзерен. – Ничего нет гаже обвинения в том, чего ты не делал, а у Робера упрямства не меньше, чем у его кузины. Кстати! Пусть он к ней съездит. Может, до святой Катарины дойдет, что другие скажут больше и хуже, чем она.
– Альдо. – Катари перестала его понимать, но он ее не оставит и не предаст. – Не надо так шутить. Ее Be… Катарина Ариго не может иначе.
– Я не шучу, – живо откликнулся Альдо. – Катарина – ослица, но святая. Не видел бы – не поверил. Там, на каминной полке, заметки твоего приятеля Придда, давай их сюда.
Ричард подал, хотя дорогая бумага казалась липкой. Ровные строки сами лезли в глаза:
«Повиновение государю! Я восстановил по памяти слова известной песни, как ее записали в Доме Волн, но не могу поручиться за точность перевода с гальтарского. Кроме того…»
– Никак руки не доходили, – пожаловался сюзерен, проглядывая первый лист, – а ведь эта песенка, готов поклясться, важней ерунды, которой мы занимаемся. Ты сколько куплетов знаешь?
– Два, – пробормотал Дикон. Песню он слышал от Ворона, но сказать об этом язык не поворачивался.
– Придд говорит, был двадцать один куплет, – задумчиво протянул Альдо, протягивая Дику прочитанные листы. – Глянь, ты эти знаешь или другие?
