латиною соединить». Инок Сергий говорит: ,да что Никон патриарх уставил в херувимскую песнь, в перенос великого входа, диаконом и священником и святителем говорить титло великому государю: и то он взял с польских служебников и хромых, тамо бо и пановей своих поимянно величают». Откуда Никон мог взять покидных и хромых книг, это в одном месте объясняет дьякон Федор. Он говорит, что кроме подлинного часовника митрополита Киприана существовал еще подметный, «и тот подметный часовник, со иными растленными книгами от преписующих неискусных, поло жен бысть в пустой палате под крыльцом у Благовещенья в сенях, истления ради, по правилом, повелением святейшаго патриарха Филарета. И егда Никон, сокровенный волк, вскочил на патриаршество, тогда он те сокровенныя книги вынял, и в церковь внесе, и аллилуия почал четверити, оттого времени и прочая расколы творити в церкви. Есть убо святого Киприана митрополита остался служебник его руки, писанный, и всем ведомо, яко по тому он сам служил, и тот его киприянов служебник непорочен, и со старыми службами сходен с московскими, а новым всем противен. И тому святому Киприану не последова Никон отступник, и прельщенная от него власти не восхотели того держатися: и то явное блуждение их и противление богоугодным пастырем, древним отцем нашим». Инок Авраамий пишет царю: «он (Никон), государь, символ писал с коих несвидетельствованных книг и пометных письменных, — тут так, уписано, а инде инако».
Исправленный Никоном, указанным образом, церковные книги естественно, по мнению противников исправления, должны были заключать в себе различные неправые мнения. И действительно, по их изысканиям, оказалось, что все те ереси, какие только существовали в христиан кой церкви с самого ее начала, все они будто бы нашли себе самый радушный прием в новоисправленных никоновских книгах. Целые сочинения написаны были с прямою целию показать: в каких никоновских книгах, где именно и какие ереси заключались, причем доказывалось, что «все новое никонианское мудрование и уложение ложно есть и лукаво, и отеческому писанию противно и богоборно богомерзко есть по всему»; что как сам «Никон мерзок Богу и святым его, таковы мерзки книги и догматы его».
С принятием новоисправленных никоновских книг погибло на Руси православие и нет на Руси боле истиной церкви Христовой. «О прелесте! восклицает дьякон Федор, понеже еси пестра: зрим церкви стояща, церковныя же развращения всюду стояша. О прелесте! понеже и пестра: церковныя стены созидаются, законы же ее разоряются и злохульно укоряются. О прелесте! понеже еси пестра: иконное поклонение почитается, образы же святые яко непотребны отметаются. О прелесте! понеже еси пестра: причастие, тело и кровь Христову, исповедуют, тайнодейства же ея еретичеством оглаголуют. О прелесте! понеже еси пестра: правоверием нарицается, благоверные же побивются. О прелесте! понеже еси пестра: еретики проклинаются, благоверные же яко враги осуждаются. О прелесте! понеже еси пестра: праздники святые празднуют, начальников же праздников раскольниками называют. О прелесте! понеже еси пестра: мученикам Христовым память творят, веру жеих прелестию нарицают. О прелесте! понеже еси пестра: евангелие почитается, благовестие же тьмою нарицается. О прелесте! понеже еси пестра: идольского поклонения гнушаются, развращенные же образы яко святые почитаются» и т. далее. Тот же дьякон Федор пишет: «мы же их (принявших новоисправленныя книги) называли прежде сего не раскольниками точию, но совершенными еретиками, и предтечами антихристовыми, зря по делом их; и ныне паче нарицаем их в правду тако... Да не сообщаются со отступниками, и да не ходят к заутреням их и ко всяким службам, развращенно поемым, и да но молятся с ними, запрещения ради святых правил». Аввакум писал: «а што много говорить! плюнуть на действо-то и службу-ту их, да и на книги-те их новоизданныя, — так и ладно будет. ...Не подобает с вами поганцами (т. е, православными), нам верным и говорить много. Кое общение свету ко тьме, и кая часть верному с неверным, кое общение Христу с велиаром и церкви Божии со идолы».
Вследствие гибели на Руси правой веры и истинного благочестия, благодаря книжным никоновским исправлениям, должно погибнуть и само московское царство, существовать которого тесно связано с процветанием в нем истинного, ничем не поврежденного православия. «Един бысть, говорить Аввакум, православный царь на земли остался, да и того, невнимающоао себе, западнии еретицы, яко облацы темнии, угасили, христианское солнце, и свели в тьму многия прелести и погрузили, да не возникнет на истинный свой первый свет правды». Но всей вселенной, поэтому, начинает теперь наступать царство антихриста, так как Москва есть третий Рим, а четвертому не быть: погибнет православие на Москве, значит, погибнет оно уже в целом мире. Аввакум говорить: «мерзость эапустения, не преподобно священство, к прелесть антихристова на святом месте поставится, спрячь на алтари неправославная служба, еже видим ныне сбывшееся. Иного же отступления нигде не будет: везде бо бысть; последняя Русь зде.. И се, возлюбленнии, не явно ли антихристова прелесть показует свою личину?» Дьякон Федор говорит: «видим самое уже последнее время и конец века скоро, скоро приближается. Слышите паки, паки, правовернии братии, яко второе Христово пришествие близь есть. Уже вся отступления совершишася, по писанию, во всех царствах».
Вот к каким безнадежным выводам и заключениям пришли в конце противники Никона, после подробной критической оценки его церковной реформы: православие окончательно погибает на Руси, в ней начинает водворяться царство антихриста, наступает конец мира. Но эти выводы и заключения построены ими на очень непрочных и сомнительных данных, и потому сами но себе оказываются очень некрепкими и колеблющимися, даже в их собственных произведениях.
На кардинальный вопрос: когда именно и благодаря каким обстоятельствам греки потеряли истинное благочестие и правую веру — противники церковной реформы Никона отвечают очень неодинаково, несогласно один с другим и даже одно и то же лицо отвечало на этот вопрос в одном месте —так, а в другом иначе.
Протопоп Аввакум, на соборе 1667 года, говорил греческим патриархам: «у вас православие пестро стало от насилия турского Махмета», а в другом месте говорит, что «Константина царя предал Бог за отстуление Махмету турскому царю, и все царство греческое с ним», и что это отступление греков от православия совершилось еще до взятияЦарьграда турками на Флорентийском соборе, когда «приписаша царь и власти гречестии к сему лукавому собору руки своя, сия уставы и в Царьград пришли: оттоле и греки развратилися, и клобуки такие же вздули на себя, и иные догматы Флоренского собора учиниша в церквах своих», так что уже до насилия турок перестали быть православными. Дьякон Федор говорит, что у греков благочестие иссякло от агарянского насилия: «и никто же да дивится о семь, яко иссяче у грек благочестие от насилия неверных». Впрочем еще во время Максима Грека, по мнению Федора, у греков существовало и правое перстосложение и сугубая аллилуйя и что они все это изменили очень недавно, «смущаеми от римских наук». Священник Никита говорить: «а вселенские патриархи от великого гонения бесерменска не то едино, но и прочее обычное христианское благочестие все истеряли и ныне нам от них уже нечево искать», и таким образом признает, что благочестие потеряно греками уже после падения Константинополя, вследствие притеснения турок. По мнению же Лазаря, греки потеряли благочестие и правую веру еще до господства над ними турок, которое явилось как наказание за их отпадение. Лазарь точно указывает, что отпадение греков от православна совершилось именно «в лето 6847-го», и что «от того времяни приняли греки три папежския законы: первое — обливатися во святом крещении, второе — знаменатися тремя персты, третие — крестов на себе не носити. Последи же и царскую Божию погубиша власть. Того ради и погаными турками обладаны». Инок Авраамий говорит, что когда был в Цареграде, незадолго до его падения, преп. Евфросин, «у греков тогда все еще православно было, и по их, врагов, свидетельству и аллилуии четвероличныя у них не было». Благочестивая вира у греков, по словам Авраамия, сияла еще и в позднейшее время. «Егда в Греции благочестивая вера сияше, говорит он, тогда и огнь от Бога на животворящия гроб низносылашеся, и свидетели тому не един Максим Грек премудрый и преподобный, но и росийсктие послове, посылаемии от самодержавных великих князей и царей, прежде бывших, и знаменитии людие, и Трифон Коробейников и Федор; а оттоле и доныне таковая благодать от греков отъята бысть за нечестие греков». Значит, еще во время посещения святых мест Коробейниковых т. е. во второй поло вине XVI века, когда турки обладали греками уже целые сто лет, «в Греции благочестивая вера сияше».
