отступление греков от истинного православия, — оказались не на высоте предстоящей им задачи. Они решали вопрос очень поверхностно, разноречиво и даже противоречиво и, в большинства, очень несогласно с историческою действительностию, которую они или плохо знали, или не умели ею пользоваться как следует. Но если все, сообщаемое ими об отпадении греков от православья, освободить от разных противоречий и несообразностей, встречающихся у отдельных писателей, а их руководящая мысли привести в порядок; то получится следующая теория отступления греков от православия, созданная первыми церковными противниками Никона:
а)Уже древние греки очень падки были на всякие ереси, — у них, с древнейших времен, много было еретиков; царей, патриархов, архиереев и других лиц всяких общественных рангов и положений. В этом отношении даже древние греки представляют полную противоположность русским, у которых никогда не было еретичествующих царей и архиереев.
б)Греки, еще задолго до завоевания Константинополя турками, были уже народом нравственно глубоко испорченным и развращенным. Даже в чисто церковной жизни у них господствовали очень крупные пороки: сребролюбие, симония и т. под.
в)На такой, уже растленной раннейшими ересями и по роками почве, легко было возникнуть флорентийской унии, когда греки, в лице своих высших светских (царя) и духовных представителей (патриарха и большинства бывших на флорентийском соборе греческих иерархов) отступились от родного православие и соединилисьс латинами.
г)Правда флорентийская уния с самого начала не была принята большинством греческого народа, а потом совсем отвергнута всею греческою церковию, но она уже сделала в православной греческой среде свое злое дело.Латинство, как тонкий яд, незаметно стало приникать во все поры греческой церковной жизни, постепенно отравлять ее и переделывать на свой лад. К тому же у латинян явились два могучая орудия для воздействия на греков, — печать и школа, эти два канала, которые непрерывно изливали в греческую православную среду струи латинского отравляющего учения, что и повело к появлению в греческой церковной практике и в самом вероучении различных латинских новшеств.
д)Если латинство действовало отравляющим и разлагающим образом на внутреннюю сторону православие, вводя в православное вероучение латинские новшества, то завоевание Константинополя турками сыграло ту же разлагающую роль относительно внешней церковно-обрядовой стороны греческой жизни и всего церковного быта греков. Турецкое иго не касалось внутренней стороны верований греков, но зато турки раззоряли их монастыри и церкви, воспрещали грекам торжественно и публично совершать различный церковный службы и церемонии, до крайности стеснили и принизили всю вообще их церковную жизнь, которая по необходимости являлась во всем несколько урезанною и умаленною сравнительно с древним временем.
е)Бели латинство и турецкое иго действовали разлагающим образом на внутреннюю и внешнюю церковно-религиозную жизнь греков, то само собою понятно, русским никак не следует копировать позднейшие греческие церковные порядки, что делал Никон, а следует держаться своих русских порядков, которые восприняты нами от греков в лучшую пору их церковнойжизни и доселе хранятся у нас в их прежнем неизмененном виде. Очевидно измерять наши русские церковные порядки по образцу современных греческих, значить заведомо их портить, а не улучшать.
Изложенная нами теория отпадение греков от православия нигде однако и ни одним из первых литературных противников церковной реформы Никона не была изложена в целом виде, ясно, определено и последовательно формулирована. Они всегда высказывали свои воззрения по этому предмету отрывочно, эпизодически, по тому или другому частному и отдельному случаю, так что исследователю приходится собирать разбросанный в их сочинениях части и из них уже самому составлять стройное целое.
Отрицая церковную реформу Никона, как во всех отношениях бесполезную, несостоятельную и очень зловредную, защитники старины в то же время признавали однако нужду в реформе вообще, но реформе такой, которая была бы направлена только на исправление и улучшение народной жизни, зараженной многими пороками, языческими суевериями и т. под., так что они находили нужным и желали исправлять, как выражается протопоп Аввакум, не книги, а нравы. Точно также защитники старины признавали, что в нашей церковной жизни есть иного нестроений и непорядков, требующих исправления. Они, как мы знаем, уже ранге обличали зазорную жизнь приходского духовенства, его небрежное отношение к своим пастырским обязанностям, нарушение им, при совершении церковных служб, устава. Позднее они с особою силою стали указывать на непорядки в самой нашей высшей церковной иерархии и на происходящая отсюда разные прискорбные явления; в церковной жизни. Они смотрели на архиереев как на людей ведущих не монашеский роскошный образ жизни, думающих только о себе и своих удовольствиях, как на людей не следующих правде, допускающих всякие злоупотребления по епархиальномууправлению вообще и, особенно, по замещению разных церковных должностей, и в то же время как на льстецов пред царем и сильными мира, готовых, ради личных интересов и выгод, поступиться решительно всем, даже самым святым. Они собирали, особенно о нелюбимых ими архиереях, всякие ходячие рассказы и сплетни и, не задумываясь, передавали их как исторические факты, — личные нападки на некоторых архиереев были обычны у них. Дьякон Федор, например, пишет: «сами начальники и отсупницы (т.е. архиереи) не дверию внидоша во двор овчий, но тако, яко татие суть и разбойницы, по словеси Христову; — прескочиша. ограду священных правил: попы бывше в миру, и растленно житие проходяще. Таковых святая правила отнюдь отсекает их не быти епископом мирскому попу постригшемуся; ниже патрахили им прощают наложити, нетокмо па архиерейство дерзати таковым. А они вси мирстии попы бывше, кроме малых; и каковы сами преступницы отеческих преданий и законов, таковых же и в причет постивляюще, неискусных писанию простяков, воров же и пьяниц, и гнустное житие от юности проходящих многих, и детям неискустным вручяюще страшное таинство, 9 лет и меньше в чтецы и певцы поставляюще, к таковым блуда исполниша церкови... Во диаконы их 15 лет поставляют, в попы 20-ти лет, овых и меньше! И священная правила вся сие отмещут беззакония и анафемы предают... Сие бо им подобаше исправляти, а не догматы отеческия превращати». Инок Авраамий пишет: «и радуются (архиереи) одеющеся в брачна цветная одеяния, яко женихи, рясами разнополыми, рукавы широкими, рогатыми клобуки себе и атласными украшающе, скипетры в руках позлащены имуще, воцаритися над людьми хотяще, параманды також златом вышивающе. Се есть монах! се есть учитель! се есть наша вера. Таковии суть ныне законоучители — блазнители и прелестницы!»....
Противники церковной реформы Никона, если и не все, то лучшие из них и более сведущие, тоже признавали порчу старых русских книг и нужду их исправления. Дьякон Федор пишет: «а письменный книги многия прочтох, идеже видех их: и много искажены, — в той тако, а в иной инаково о свягом Духе', и затем указывает на самые разночтения в символе о святом Духе, взятые из различных виденных им книг. К виду этого дьякон Федор не только признавал описки и ошибки в наших старых книгах и нужду в их исправлении, по даже ссорился по этому случаю с Аввакумом (и отчасти с Лазарем), когда тот говорил ему: «ты де старыя книги хулишь и переделывать мне велишь, а, я де за них мучуся от никониан давно прежде тебя». Но если Федор не признавал порчу старых книг и нужду их исправления, то он существенно расходился с Никоном, в понимании самого характера книжных исправлений. Федор говорит: «не то диво, оке и в старых книгах какия описи бывают и есть, и тому бывает правое рассуждение и последи исправляется от неикусных мужей. Ово бо опись, ово же превращение и преминете книгам и догматам церковным. За опись бо кую в книге какой и погрешенное слово не подобает нам ни спиратися, ни стояти; а за превращение книг старых и догматов правых изменение подобает всякому христианину к страдати и умирати, обаче с разумом, испытав вещь всякую опасно писанием святых отцев»..
