Царь Алексей Михайлович, в своем повелении в 1662 году о созвании по делу Никона собора и о приглашении на него восточных патриархов, говорит: «Никону убо отшедшу. и пребывающу в новопостроенных от него обителях, о вдовстве ея (церкви) не радящу, также и о несогласии церковного пения и о службе божественной литоргии и о иных церковных винах, которой учинились при бытиях патриаршества его, и потому действуются и до ныне, и от того ныне в народе многое размышление и соблазн, а в иных местех и расколы». Посланный царем на восток подъячий Перфилий Оловеников, от имени государя говорил иерусалимскому патриарху Нектарию: «на Руси митрополиты, архиепископы, и епископы и весь церковный чин в несоглашении, в церквах Божиих служат всякий своим нравом». Вятский епископ Александр в челобитной государю пишет: «вси мнящиися столпи настоящаго времени друг с другом в чинах церковных согласия не имут, у когождо бо их свое мудрование... смущающихся о несогласии церковнем, духом кротости исправити не тщимся, но в своих обычаях утверждаемся, ратующе Христово стадо, древния же церковныя чины отметающе и новыи необычно начинающе, вредим, их же должно пользовати». Соловецкий архимандрит Варфоломей заявляет, что когда он ехал в Москву, то, «по грехам нашим, после моего поезду к Москве, учинилась в монастыре, в братье и мирских людях, великая смута, будто священницы и диаконы почали службу служити не так, как было при мне, архимандрите, и в службу ввели чины нововводные, и подаяние божественных и животворящих таин, тело Христово, учали подаватн священницы священником и дияконом иной с северную страну, а иной с летьную страну, и о том у них в церкви Божии и в олтаре во время божественной службы и святого причащения стала смута и вражда велия».[Матер. III, 40. С своей стороны и Неронов в челобитной государю 1660 года об избрании нового патриарха пишет: «смущение убо велие, государь, в великой Росии о церковных вещех, яко же и сам веси, благочестивый государь царь, во все убо седмь лет, тысящи тысящ, душ христианских, сомнения ради церковных вещей, чужи общения пречистых таин, и учения несть, паче же и согласия ради церковных учителей. Помилуй ко отчаянию близ сущих и спастися желающих». Инок Авраамий пишетцарю: «воззри, христолюбче, убо аще неленостен еси, обращеши ли где праве напечатанную без всякаго порока вцерквах святых какую ни есть книгу от Никона бешенова начальства лет 15 и больше? Непорочныя же старыя книги обесчествованы. К сему же: обрящеши ли чин и последование по указанному святых и богоносных отец взаконению? Обрящеши ли суд и отмщение в вещех церковных, или строителя, или начальника праве исправляюща слово истины, и по чину вся бывающая в церкви? Но веем, яко неудобь обрести возможеши, но точию в соборных градских церквах, во ниже во епископиях, паче же ни в монастырех. Виждь убо, аще не плача достойна сия окаянная времена наша, в ня же, увы, достигохом?» (Матер. I, 170. VII, 93- 94).] В «повести о блаженной жизни преосвященнейшего Илариона митрополита суздальского» рассказывается, что когда Никон разослал приказ служить по новоисправленным книгам, то преподобный, бывший в то время настоятелем Флорищевской обители, «зело усомневашеся о том, глаголя: писано есть: аще кто прибавит или убавит, анафема да будет, и начат о том со слезами ко Господу Богу молитися прилежно, да ими же весть судьбами открыет ему о сем... Бог же не призре моления раба своего, откры ему сицевым образом:» когда Иларион решился отслужить по новоисправленным книгам одну обедню, и, по окончании ее стал вытирать губою святой патир, то увидал, что внутри патира выступила кровь, «выступила та же кровь и на внешнюю сторону патира». Тогда недоумевающему о явлении Илариону был глас: «елико крови обретеся внутри чаши, толико и на внешней стране чаши; тако разумей и о исправлении книжном и о прочем; аще по прежним, или по нововсправленным служебникам, обаче ни чим же новоисправленная служба меньши первыя». Уверившись таким чудесным образом в одинаковом достоинстве новоисправленных книг с старыми, Иларион не только сам стал служить по новым книгам, но и требовать того же от своих учеников. Одни повиновались ему, «овии же упорством многим возразишася, и даже до смерти совещастася в своем упорстве стояти, укоряюще самаго преподобнаго, якобы самому ему с правого пути совратитися, глаголюще ему со укоризною: яко самому тебе прежде учити нас даже до смерти о сем стояти. Преподобный же некоего ученика — Пестяковца проста и письма не умеющаго, многим постом и поклонами и плинфы на выю его повесивше, смиряше». Но подобного чудесного уверения в одинаковом достоинстве старых и новых книг удостоивались, конечно, очень и очень немногие, большинство же колебалось и не знало, чего ему следует держаться.
Очень живую и яркую картину нестроений, колебаний в пестроты в отправлении разных церковных служб рисует нам современник — суздальский священник Никита Добрынин (Пустосвят) в челобитной государю. «Во многих градех твоея благочестивой державы, наипачеже в селех, пишет он государю, церкви Божии зело возмущены, еже есмь много ходах, и не обретох дву, или трех церквей, чтобы в них единочинно действовали и пели, но во всех разнствие и велий раздор: в той церкви по книгам Никоновым служат и поют, а в иной по старым, и где на праздники, или на освещение церкви, два или трое священников литоргию Божию служат, и действуют по разным служебникам, а иные точию возгласы по новым возглашают, и всяко пестрят. Наипачеже в просфиромисании священнодействуют и просфиромисают семо и овамо: овии от них постарине агнец Божий прободают, инии же — по никонову толкованию, в другую страну, и богородичну часть с девятью частьми полагают, а про чии части выниают и полагают что и сказать неведомо как, — овии от них троеугольно части выимают, инии же щиплят копием и части все смешают в груду. Ктому и диаконы со иереи не согласуются: ов священнодействует по новому, а другий по старому. Инии же священники, против 52 главы никоницкие книги, велят дьяконом агнец выимати. И о том в смятении вси. Такожде и певцы меж собою в несогласии: на клиросе поют тако, а на другом инако. И во многих церквах служат и поют ни по новым книгам, ни по старым. И евангелие и апостол и паремии чтут и стихеры кананархистают ни греческим, ни словенским согласием: понеже старое истеряли, а новое не обрели. И священнотаиественная Божия служба и весь чин церковный мнется: одни служат и поют тако, инии же инако, или — ныне служат тако, а наутрие инако. И указуют на никоновы печатные книги и на розные и непостоянные указы. Такожде и в прочих во всех службах раздор и непостоянство... И во всем, великий государь, в христоименитой вере благочестивого твоего государства раскол л непостоянство. И от того, великий государь, иного христианских душ, простой чади, малодушных людей, погибает, еже во отчаяние впали и к церквам Божиим дооскуду учали ходить, а инии и не ходят, и отцев дховных не учали иметь».
Не только в церковных службах, но даже в самой. одежде архиереев, священников, дьяконов, а также и иноков, явилось, со времени реформ Никона, разделение и разнообразие: одни из духовных одевались по- старому, другие по-новому, третьи просто по-мирски. что невольно всем резко бросалось в глаза, вызывало недоумения, разные толки и соблазн. Священник Никита пишет царю: «богомольцы твои, святителие Христовы, меж собою одеждою разделилися: ови от них носят латынские рясы и новопокройный белый клобук на колпашных камилавках, инии же, боясь суда Божия, старины держатся. Тако же и черной власти и весь священнический чин одеждами разделилися ж: овии священники и дияконы ходят в одно рядках и скуфьях, инии же по иноземски в ляцких рясах и в римских, и в колпашных камилавках, а иные, якож простые людины, простоволосы ходят и шапку с соболем с заломы носят; а иноки не по иноческому чину, но — поляцки — без манатей, в одних рясах, аки в жидовских кафтанах, и римских рогатых клобуках». По этому поводу Никита делает такое замечание: «в том странном одеянии неведомо — кое поп, и кое чернец, или певчий дьяк, или римлянин, или лях, или жидовин». Соловецкие иноки пишут государю: « святительский белый клобук, из Риму принесенный, иже от самого Господа нашего Иисуса Христа на прославление истинного нашего православия русийскому царствию преданный, переменили, а священнический и иноческий чин до конца обругали: попы мирские, яко никонова предания ревнители, нарицаемии никониане, ходят по-римски без скуфей, оброслыми главами и волосы распускав по глазом, аки паны, или опалные тюремные сидельцы, а иные носят вместо скуфей колпаки черные, и шапки кумыцкие, и платье все не русское же; а чернцы ходят в церковь Божию и по торгом без манатей, безобразно и бесчинно, аки иноземцы, или кабацкие пропойцы, не по преданию святого Василия Великого». Инок Авраамий про современных ему архиереев пишет: «одеюющася в брачная цветная одеяния, яко женихи, рясами разнополыми, рукавы широкими, рогатыми клобуки себе и атласными украшающе, скипетры в руках позлащены имуще, воцаритися над людьми хотяще, параманды також златом вышивающе. Се есть монах! се есть учитель! се есть премудр! се есть наша вера! Таковии суть ныне законоучители — блазнители прелестницы!».
